Так и жили они. От путешествия и тяжелого лечения, до творческого «запоя», выхода новой книги, сразу же становившейся сенсацией, больших гонораров, встреч с читателями, и потом, на некоторое время, просто спокойной и размеренной жизни.
— Костик, ты понимаешь, что когда–нибудь я не смогу тебя вылечить? — жене Татьяне, защитившей докторскую на мужниных болячках, надоело балансировать на грани. — Деньги у нас есть, память у тебя, дай Бог каждому, сиди дома, вспоминай упущенные мелочи и не испытывай судьбу.
Костик, разомлевший от домашнего уюта после сурового быта бурлаков на Волге, клятвенно обещал «завязать».
— Танюш, всего одно путешествие, — просил он через полгода. — Там безопасно, ей Богу, ну, ветрянку подхвачу, не больше.
— И куда? — жена понимала, что спорить бесполезно.
— В Даллас, хочу посмотреть, кто Кеннеди грохнул. Представляешь сенсацию?
— Угу, — сказала жена и пошла гуглить инфекционные заболевания в США в середине XX века.
Это действительно оказалось его последним путешествием. Татьяну разбудил глухой звук. Включив свет, она увидела лежащего на полу Костика с аккуратной дырочкой точно в середине лба.
Потому–то широкая общественность так до сих пор и не знает доподлинно, кто же убил Джона Кеннеди.
Третья часть Марлезонского балета, неожиданно связанная с Путешественником во времени
— Ну и что мне с тобой делать, отрыжка мироздания? — Главный полушутя, полусерьезно посмотрел на Сущность, которая невинно колыхалась в чистенькой хламиде, одновременно пытаясь стащить немного молний из напольной вазы.
— Ты задолбал всех, жалобами на тебя завален стол и они продолжают поступать.
Сущность, спрятав в складках одежды парочку весенних гроз, застенчиво потупилась.
— Все, терпение мое лопнуло! Накажу всерьез!
Сущность кокетливо и бесстрашно поглядывала на Главного и прикидывала, что бы еще интересного стащить в кабинете.
— Отправишься на Землю!
Сущность радостно заиграла всеми возможными красками, включая магический октарин.
— Нет, мой дорогой! Наказание будет — прожить земную жизнь!
Сущность обрадовалась еще больше! Это же какую заварушку можно устроить!
— Ха! — Главный не был бы Главным, если бы не читал чужие мысли. — Ты будешь заперт в сознании у обычного, ничем не примечательного человека и проведешь там ровно столько, сколько ему отмеряно. И сразу скажу, что в благословленный Бобруйск ты уже не попадешь!
Главный нахмурился, вспоминая, как улаживали там ситуацию после первого визита Сущности. Подаренный котенок оказался настоящим сокровищем, а вот пиранья сожрала всех рыбок в аквариуме, за что неожиданно была обласкана и стала настоящей звездой целого района. Ее кормили сосисками и мясом и жила бы она до сих пор, если бы тот самый белый котенок не повернул случайно (случайно ли?) ручку аквариумного термостата на отметку «40 градусов». Пиранья медленно сварилась в неаппетитную и ненажористую уху, а хозяйка Лена, войдя в комнату и увидя помутневшую воду, страшно закричала. На секунду ей показалось, что из аквариума сейчас покажется что–то невообразимо ужасное. Аквариум продали и купили Юльке малюсенького щеночка. На некоторое время семья обрела покой. Не нарушать же его ссылкой Сущности в их город?
Вот так и получилось, что сопротивляющуюся Сущность впихнули в сперматозоид, дабы он на своей шкуре познал все моменты зарождения жизни на Земле. Сущность была в ярости. Это на небе семьдесят, восемьдесят, да хоть бы и сто лет пролетают незаметно, в невинных шалостях и умных беседах за рюмочкой амброзии, а вот на Земле… Да еще в теле обычного человека, да еще просто зрителем… «Просто кошмар!» думала Сущность, а поделать ничегошеньки не могла. Сперматозоид оплодотворил яйцеклетку, та начала усердно и быстро расти, развиваться и в назначенный срок на свет появился крепенький, здоровый младенец, ничем не отличавшийся от таких же орущих и красных новорожденных. Счастливая мать назвала его Костиком. И так бы и прожил Костик–Сущность ничем не примечательную или, наоборот, интересную жизнь, если бы не два затаивших обиду Купидончика.
Сосланные в Чистилище, насмотревшиеся пакостей и гадостей, полностью разуверившиеся в роде человеческом, они постарели и ослабли, крылья больше не блестели, с мордашек сошел румянец, в глазах появилась вселенская грусть и они во второй раз решились на месть. Напросившись на ежегодный слет фей крестных, они охмурили троих особо хорошеньких, напоили их и галантно предложили проводить до дома. Феечки, пьяно хихикая, согласились. Купидончики, кружа и осыпая прелестниц комплиментами, как бы ненароком препроводили их в дом, где мирно спал новорожденный Костик и предложили им портвейна. Радужная рвота окропила младенца и все вокруг.