Шеридан задумчиво кивнул, словно одобряя рассуждения полковника.
— Но мне не удалось вывести его из равновесия, — сказал Дюпре. — Ничего у меня не вышло. Весь свой гнев Майк, наверное, излил накануне на своего ведомого.
— Так он больше не делал боевых вылетов?
Дюпре покачал головой.
Шеридан повернулся к Винсенту.
— Что было дальше, мне известно: его предали военно-полевому суду.
— С таким послужным списком? — недоверчиво спросил Винсент. — Со столькими наградами…
— Его вынуждены были отдать под суд.
— Но почему?
— Потому, что он носил военную форму. Потому, что он присягал. Потому, что он был офицер. Потому, что он воевал. Потому, что…
— И его, конечно, признали виновным! — сердито бросил Винсент.
— Правда. Но не в такой форме, как вы думаете.
Винсент впервые уловил в тоне полковника неудовольствие. Дюпре весь напрягся, как будто бы раздражаясь, что в эти сугубо военные дела вмешивается гражданский.
— Не в такой форме, как вы думаете, Винсент, — повторил Дюпре. — Мы не забыли о его двухстах боевых вылетах. Мы не могли заставить Майка защищать себя, но мы имели возможность сами защищать его, насколько могли. Так мы и сделали. Если действовать согласно с буквой устава, Майка должны были разжаловать с отрицательной аттестацией. Но нам посчастливилось избежать этого. Он был признан непригодным в лётной службе вследствие…
— Негодным?
— Да, черт побери! — отрубил Дюпре. — И он в самом деле был непригоден. Разве можно доверять ему машину, в чреве которой может быть атомная бомба, и потом…
Дюпре запнулся. Все трое переглянулись.
Полковник был глубоко прав.
Винсент подошел к столу, за которым сидел генерал, и глубоко вздохнул.
— Его засекли.
— Где?
— В Денвере. Рейс сто двадцать восьмой, из Денвера на Лос-Анджелес. Без промежуточных посадок. Девушка с ним.
Шеридан вскочил.
— Что-нибудь еще?
— Какая-то чертовщина, — ответил Винсент. — Никаких попыток изменить внешность. Билеты, правда, они взяли не на свои фамилии, но это и всё. Они даже не пытаются маскироваться. Черт их возьми, что это может означать?
— А они не…
Винсент предугадал его вопрос.
— Именно это больше всего и удивляет. Они заказали на свои настоящие фамилии билеты на рейс «Эр Франс» из Лос-Анджелеса до Парижа. На свои настоящие фамилии! — повторил он.
В мозгу Шеридана промелькнуло всё, что он знал о Майке Джеффризе. У него мелькнула одна догадка, и он почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.
— А ваши люди не пытались задержать его? — спросил он.
Винсент покачал головой.
— Нет, было слишком поздно. Те двое уже на борту самолёта. Артур, как по-вашему, они не могут его захватить?
Шеридан ответил не колеблясь:
— Нет. Из Денвера они могли бы полететь разве только в Канаду или в Мексику. Но они не сделают этого. Какой им смысл? Это же ничегошеньки не даст.
— Мы схватим их, как только самолёт сядет в Лос-Анджелесе, — решительно сказал Винсент.
— Как знать. — На лице Шеридана появилось какое-то странное выражение.
— Что?
— У меня возникло подозрение. Я… — Замолчав на полуслове, генерал схватил телефонную трубку: — Миссис Симпсон! Оставьте все дела и соедините меня с базой ВВС в Кертланде. Мне нужен майор Уоткинс, который ведает материальной частью. Если он разговаривает по телефону, прервите разговор. Он нужен мне немедленно, независимо от того, где он и что делает… Именно так. Я не кладу трубку. — Прикрыв рукой микрофон, он спросил: — А вы предупредили своих людей в Лос-Анджелесе?
— Да. К тому времени, как самолёт приземлится в Лос-Анджелесе, всё будет готово.
— Не исключено, что всё будет не так просто, как вы предполагаете.
— К черту! — вспылил Винсент. — Долго ли вы ещё будете говорить намёками? В конце концов, что вы хотите сказать?
— Страшно даже подумать… — В это мгновение Шеридан убрал руку с микрофона: на том конце провода отозвались. — Майор Уоткинс? Говорит генерал Шеридан. Слушайте меня внимательно, майор. Ваш ответ нужен мне немедленно. Речь идет о ядерном оружии типа М-двенадцать… Вот именно. Триста килотонн. Мне надо выяснить вот что…
Выслушав ответ, Шеридан выругался и неторопливо положил трубку на рычаг.