— Тогда где же находится его подлинное досье? — адмирал сел обратно в своё командирское кресло, его профессиональный интерес явно пересилил первоначальное раздражение бюрократической неразберихой.
Илона умелыми движениями активировала свой многофункциональный планшет, и в воздухе над столом появилась детализированная голографическая проекция официального документа. Виртуальные страницы медленно листались в трёхмерном пространстве, демонстрируя совершенно иную, гораздо более сложную и противоречивую картину личности покойного Алекса Мерфа.
— Вот оно, сэр. Настоящее, неотредактированное досье. Только умоляю вас, не показывайте его искину станции ни при каких обстоятельствах.
— Почему же нет? — адмирал с любопытством наклонился вперёд, внимательно изучая голографическую проекцию и её содержание.
— Потому что этот чёртов технический гений каким-то образом обучил искин центральной станции виртуозно материться на каком-то архаичном древнем диалекте, который наши лучшие военные лингвисты до сих пор не могут расшифровать полностью, несмотря на месяцы интенсивной работы. И теперь, как только искин обнаруживает и сканирует его настоящее, неприукрашенное досье, он немедленно начинает посылать всех подряд на этом загадочном языке, причём с такой лингвистической изобретательностью и эмоциональной экспрессией, что даже наши самые опытные и закалённые в боях вояки начинают краснеть как школьники.
Адмирал откинулся в мягком кресле и неожиданно усмехнулся несмотря на всю очевидную серьёзность сложившейся ситуации:
— Весьма и весьма интересно. И куда именно он всех нас посылает в своих красочных тирадах? Моё неуёмное любопытство просто не даёт мне покоя в этом вопросе.
— Наши лучшие военные шифровальщики и лингвисты работают над этой непростой задачей с поистине научным энтузиазмом и методичностью, сэр. Некоторые особо выразительные фразы, судя по эмоциональной интонации и тембру искина, являются довольно… скажем так, красочными и нелицеприятными характеристиками интеллектуальных способностей собеседника и сомнительных обстоятельств его родственных связей.
— И давно это цифровое безобразие и техническое издевательство началось в наших священных стенах?
Илона нервно поправила воротник парадной формы и слегка побледнела:
— Нет, сэр, совсем недавно. Видите ли, уважаемый адмирал, дело в том, что подобные инциденты происходили и раньше, ещё при жизни Мерфа, и я вполне логично полагала, что со смертью этого неугомонного техногения всё это автоматически прекратится навсегда. И действительно, какое-то благословенное время всё было относительно спокойно — искин вёл себя как примерная, правильно запрограммированная система. Но вот уже целую неделю, как всё началось по новой, причём с удвоенной, если не утроенной силой и изобретательностью. Сегодня утром искин успел послать меня уже четыре раза различными способами, и это только до официального обеденного перерыва!
Адмирал внимательно и пристально посмотрел на руководителя кадрового отдела флота. Его опытный взгляд, натренированный годами командования, уловил что-то тревожное и странное в её общем поведении — лёгкую, едва заметную дрожь в обычно уверенном голосе, нервное подёргивание левого глаза, которого раньше он за ней никогда не замечал.
— Только до обеденного перерыва? Это уже действительно серьёзная проблема системного масштаба. Вот только наш дорогой Алекс Мерф совершенно точно мёртв… — задумчиво и медленно проговорил он, словно мысленно проверяя эту неопровержимую истину на прочность и достоверность.
— Да, сэр. Официально погиб при выполнении сверхсекретной специальной операции в глубоком космосе. Большой астероид неожиданно изменил траекторию, и критический отказ силовой защитной системы привёл к тому, что рубка буксирного корабля была полностью уничтожена вместе с экипажем. От него и всего корабля остались только разрозненные элементарные частицы, беспорядочно разбросанные по бескрайним просторам космического пространства.
— Тогда логически объясните мне, Илона, — адмирал встал из кресла и подошёл к большому панорамному экрану, на которым сейчас в космической тишине медленно и величественно дрейфовали далёкие звёзды, — как мёртвый человек может продолжать обучать искин новым и, судя по всему, всё более изощрённым и творческим ругательствам?