— Да уж, незабываемые были времена, — Векс ностальгически кивнул. — Лишь бы вся эта таинственная история до нашего мирного сектора не добралась. У нас и без того своих локальных проблем предостаточно.
Внезапно искин станции снова подал свой металлический голос, и на этот раз в его искусственном тоне отчётливо слышались явные нотки злорадного удовлетворения:
— Внимание всем присутствующим! Настоятельно рекомендую уважаемому командованию восьмого флота не беспокоиться понапрасну о сложных делах, которые их непосредственно не касаются. Некоторые опасные секреты определённо лучше остаются надёжно погребёнными секретами. Особенно если они касаются определённых людей, которые, возможно, не настолько мертвы, как это кажется на первый поверхностный взгляд…
После этих многозначительных и зловещих слов искин демонстративно замолчал, оставив адмирала и полковника в абсолютной гробовой тишине, нарушаемой лишь едва слышным монотонным гулом многочисленных голографических экранов и вентиляционных систем.
— Мерф, ты чёртов неисправимый гений и наша головная боль, — прошептал адмирал, задумчиво глядя в потолок на мерцающие датчики. — Векс, сделай уже наконец что-нибудь конструктивное с этой технической проблемой. А то бедная Илона уже совсем скоро начнёт искренне верить в цифровые привидения и потусторонние силы.
— Да, делают уже, работают круглосуточно, но ты же прекрасно представляешь, сколько надо огромного количества данных и драгоценного времени, чтобы найти и локализовать этот дурацкий вирус, отлично сделанный им и мастерски замаскированный где-то в глубинах нашей системы. Выучил его на свою неразумную голову, но я технически не мог отказать тогда, приказ поступил лично от самого императора.
— Понимаю твоё затруднительное положение.
— Так что потерпи ещё немного. Мои лучшие специалисты день и ночь работают над этим сложным вопросом. Искренне надеюсь, что они быстро найдут и обезвредят его техническое наследие.
Глава 2
— Ты тоже мне как брат, дружище, — сказал Дарсу, чувствуя, как сжимается горло от эмоций. В его глазах видел понимание — он знал, что остаюсь здесь умирать. — А теперь уходите. У вас не больше пары минут.
Дарс кивнул, его лицо исказилось от боли — не только физической, но и душевной. Мы знали друг друга уже много лет, прошли через многое, спасали друг другу жизни.
— Рик, я… — начал он, но покачал головой.
— Время, брат. Время.
Дарс быстро закинул Малаха на плечо — старый кузнец был без сознания, но ещё дышал. Кровь с его головы капала на пол ратуши, оставляя красные пятна на мраморе. Остальные пленники — трое купцов, шатаясь, двинулись за ним к боковому выходу. Их лица были избиты, одежда разорвана, но в глазах горела надежда на спасение.
Проводил их взглядом, запоминая каждую деталь — может быть, это последнее, что увижу из хорошего в этой жизни. Затем повернулся к входной двери. Массивная из дуба, она простояла здесь уже два века. И вот теперь станет последним рубежом в моей жизни.
Оставшись один, посмотрел на улицу через разбитое окно. Утреннее солнце Таргорода освещало центральную площадь, где всё было готово к штурму здания. Тагир выстроил своих людей в три группы. Их было слишком много для меня одного.
За их спинами в центре площади стоял сам Тагир. Даже издалека его фигура выделялась среди людей — слишком прямая, слишком неподвижная. Киборги не дышат, не переминаются с ноги на ногу, не делают тысячи мелких человеческих движений. Он просто стоял и смотрел на здание ратуши, и в этом взгляде читалась концентрированная ненависть.
Последовала команда Тагира — чёткая, без эмоций, как и подобает машине:
— Вперёд! Взять живыми!
Стражи толпой рванули в атаку. Прикладом винтовки выбил остатки стекло в окне и, прицелившись, уложил первых самых ретивых четырьмя точными выстрелами на мостовую. Иглы прошивали их примитивные доспехи насквозь, местная дешёвая защита городских стражей не была рассчитана на такое оружие и четыре тела рухнули на камни площади.
После чего вернул винтовку на спину — иглы кончились. Впрочем, стражей это не остановило. Они по-прежнему бежали вперёд, перешагивая через тела товарищей, в отличие от Тагира, остававшегося на месте. Он наблюдал за происходящим с холодным интересом учёного, изучающего поведение лабораторных крыс.