– Может, ненадолго в Наслаждайск заглянем? – подмигнул он, но тотчас откашлялся. – Прости. Снова меня заносит.
– Все нормально. Я бы и сама здесь любопытства ради побродила, но время дорого.
– Именно. Поэтому давай-ка прибавим шаг.
В город мы пришли нескоро, а там пришлось ждать поезда еще долгие часы. Нам дали на двоих большой золотой билет, на котором значилось всего одно слово: «Прощение».
– Не понимаю ровным счетом ничего.
– Это путь, – пояснил Нэлл. – Слышал кое-что от Превысших, с которыми иногда болтал. Чтобы попасть на Кладбище, нужно расстаться с прошлым, а для этого необходимо простить себя и всех, на кого держишь обиду. Из «Прощения» мы отправимся в «Утрату», а оттуда к Безмолвию и Пустоте.
– Жутко.
– Эти слова далеко не так ужасны, если смотреть не на буквы, а на звук. Ты готова? Поверь, я тебя сберегу.
Он протянул руку, я вложила пальцы, и на поезд, похожий на черную стрелу, мы взошли вместе. Обратного пути не было, теперь либо жизнь, либо смерть, и мы оба это понимали, наверное, потому и держались друг за друга крепко.
Одноместное купе было просторным, довольно уютным. Имелся даже душ, и крошечная кухня с плитой.
– Хм, как будто дорога будет долгой.
– Так и есть, – кивнул мужчина. – Дня три точно займет. Готовься, я буду храпеть.
– Ты сопишь, – не согласилась я, положив сумку на широкий спальный диван. – Мы ведь уместимся здесь?
– Боишься моего храпа?
– Храп – самое безобидное, – сказала я, внимательно глядя ему в глаза. – Ты не станешь шалить?
– Тогда мы точно до Прощения не доберемся, а мне туда очень нужно.
Я улыбнулась. Между нами уже не было прежней холодности и настороженности.
– И что здесь делать три дня?
– Есть, спать, играть в карты.
Я снова вспомнила Кейдна, и показалось, будто вечность назад мы с ним расставляли на клетчатой доске шахматы.
– Знаю, – вздохнул Нэлл. – Снова я не про то. Прости.
Я схватила его за руку и не дала выйти из купе.
– Не извиняйся. Незачем. Давай не будем больше таиться?
– Готов выслушать полное предложение.
– Станем друзьями. Нет, чуть больше, чем просто друзьями.
– Ты про поцелуй в палатке?
– И про него. Я предлагаю действовать согласно голосу сердца, инстинктивно, но вдумчиво.
– Годится. Согласен. Сегодня же ночью стану так действовать.
– Нэлл! – рассмеялась я.
– Я имел в виду крепкий и теплый сон у тебя под боком, а ты о чем подумала, шалунья?
Он погрозил мне пальцем, и я вдруг поняла, что краснею.
– Ни о чем таком, уверяю тебя…
– И почему же я не верю?
Я облизнула пересохшие губы. Так, как сейчас Нэлл, Кейдн смотрел на меня перед близостью. Они снова сливались в одно создание, и я поспешила заняться вещами.
– Сначала застелем кровать, а потом поедим. Я почему-то начала ощущать голод совсем как в реальном мире.
– Здесь всё по-настоящему, я же предупреждал. Ты даже сны сможешь увидеть.
Он взял у меня простынь, пальцы наши соприкоснулись.
– Денег вот только нет, но они и ни к чему, – продолжил мужчина как ни в чем ни бывало. – Кому платить, Границе? Глупость. – Он стал поправлять дальний край, и я запустила в него подушкой. Нэлл рассмеялся, потом со странным выражением изучил рисунок на ткани. – Что за комплект? Почему ромашки и колокольчики?
– Какой уж дали. Не любишь цветы?
– Я в них ничего не понимаю, – пробурчал мужчина. – Только розу да ромашку и знаю.
– Да ладно, неужели про одуванчик и подсолнух не слышал?
– Слышал, наверное. Ты меня лучше про пулеметы и кибродуги спроси.
– Чего?
– Вот именно.
Я снова рассмеялась.
– В еде-то разбираешься?
– Не особо. Также как и в книгах, музыке и искусстве. Я воин, не аристократ.
– Но обладаешь вкусом, иначе одевался бы иначе.
– Как Кейдн! – подхватил Нэлл с изрядной долей злорадства.
– Кейнд привык к простоте. Ты знаешь прекрасно, что ему не до элегантности было.