Моя мелодия из гроз.
И я это точно знаю –
Ты пришла откуда-то из грез.
Не прощайся. Не маши рукой.
Я с тобою точно не прощаюсь.
Я живу и дышу тобой,
И твоим образом питаюсь.
В вагон зашли еще люди, и по тому, как тихо они занимали свободные места, я понимала, что песня Нэлла производит впечатление. Он улыбался, не замечая никого, и я видела только его – незнакомца с гитарой, который прекрасно поет. Мы как будто никогда прежде не знали друг друга, все решали «потому что» и «благодаря».
Если ты услышишь меня,
Если ты меня дождёшься,
Я не убоюсь твоего огня
Ты нужна мне как воздух...
Разрушь нежностью своей
Мою тишину нерушимую.
Я знаю, что смогу стать добрей,
Когда найду тебя, моя любимая!
Кейдн. Нэлл. Они оба – другой человек. Люди встретили окончание песни аплодисментами, а я, когда мужчина сел на свое место, поцеловала его в щеку.
– Спасибо тебе. Было восхитительно до мурашек! Не знаю, как это возможно, но ты стер между нами границы и создал нового себя. Я тебя совсем не знаю, Нэлл.
– А хотела бы узнать?
– Да.
– Снова чувствую «если бы», – усмехнулся он, касаясь моей щеки. – Снова печальная улыбка. Кейдн во мне молчит, кстати. Он не против наших отношений, чтоб ты знала. Был бы против – начал бы опять меня бесить.
– Он в тебе, – повторила я.
– Его частица, но, согласно нашему общему желанию, его станет больше. Знаешь, я чувствую сейчас, что интересен тебе, и давай не будем о кэпе. Просто поедим, я буду наслаждаться твоим восхищением и чувствовать собственную значимость. Что уж там потом – пофиг. Главное, оно здесь, сейчас. И оно прекрасно.
-39-
Мы все время были вместе. Рядом спали, смирные и не храпящие, ели бок о бок, стояли в открытом вагоне, созерцая виды глубин. В основном это были обширные горные долины: голубые, светлые, звучащие травами и ветрами.
Мы подолгу молчали. За три дня путешествия только однажды за ужином разговорились, да и то не на самую простую тему. Нэлл спрашивал о магии Атории, я рассказывала все, что знаю. Потом разговор коснулся артефактов, которые создавались трогами, и я показала мужчине ремень.
– Он как браслет теперь. Так сразу и не подумаешь, что когда-то был длинным.
– А я все смотрел и думал, что за странная штуковина. Похож на страдающее, израненное существо.
– Я ощущаю, как стучит его сердце. Да, он ранен, но еще жив.
– Прости, – вдруг сказал Нэлл. – За все. Я избрал самый легкий путь, но в конце тропы счастья не нашел.
Я погладила мужчину по руке.
– И ты меня прости. За то, что хотела всего и сразу, требовала от тебя понимания, не желая проявить его самой.
Он печально улыбнулся.
– Завтра мы прибудем в назначенное место с чистыми душами. Давай как-нибудь отметим примирение, что ли?
– Сыграем в карты?
– Можно. Или потанцуем.
– С удовольствием. Ты отличный партнер.
– Спасибо, – отозвался он, не мигая на меня глядя. – А когда мы окажемся в постели… здесь пауза для должного эффекта… Ну, чего ты не делаешь возмущенные глаза и не говоришь «Нэлл, снова ты за свое!»?
Я рассмеялась.
– Закончи, а там посмотрим, нужно ли мне таращиться и делать сердитое лицо.
– Я сделаю тебе массаж. Ты плечи напрягаешь, это нехорошо. Не болит под лопатками?
– Бывает. А что, так заметно?
– Просто чувствую. Согласна немного расслабиться?
– Да.
Так и прошел наш последний вечер – вкусная, хотя и непривычная еда, неожиданно быстрые и веселые танцы, игра в карты и напоследок, после раздельного душа – массаж. Теперь я Нэллу доверяла, но все равно не знала, что от него можно ожидать.
Вагон был полон, однако соседи вели себя тихо. Это были в основном одинокие люди, и они, несмотря на то, что с удовольствием слушали музыку и ели, друг с другом не знакомились, не танцевали и даже не разговаривали. Словно молчание было необходимо им как часть прощения, которого мы все хотели достигнуть.