– Как я могу помочь?
– Просто будь со мной. Прими мое несовершенство. Нэлла ты приняла, значит, и со всеми нашими общими выкрутасами справишься.
– Как же мне звать тебя? – растерянно спросила я.
– Все-таки Кейдном, – улыбнулся он. И добавил хитро: – Хотя Нэлла здесь тоже хватает. Мы решили не высчитывать проценты, а слиться целыми. Не уверен, от чьего лица я говорю, Яра. Но в данный момент помню все, начиная от мгновения заточения.
– Значит, ты объединил память Тени и свои воспоминания, и новую жизнь Нэлла?
– Да. И должен буду извиниться перед твоими родителями за то, что произошло. А еще иногда одна из душ может брать верх, и тогда ты будешь общаться с одним из нас.
– Боже, я совершенно запуталась… но ты рядом. Вы. Я дорожу вами обоими. Это тебя не печалит?
– Нет, Яруш. Говорю же, я все чувствовал через Нэлла с первого мгновения смерти. И был благодарен ему за заботу о тебе, хотя и морду бы с радостью набил за все причиненные тебе обиды.
– Поэтому ты будешь иногда выходить из себя?
– Угу. Внутренние противоречия, так сказать.
– Что мы скажем остальным?
– Правду, но только самым близким. Ни к чему Владимиру и остальным проведать, что у меня Щит нормально не функционирует и остальные дары перепутались.
Он зевнул и потер лоб.
– Поспим еще? – предложила я. – Все равно на улице снежит, а есть мне перехотелось.
– Какое счастье, – отозвался Кейдн. – Что ты рядом.
– Люблю тебя. Никогда больше не отпущу, так и знай.
– А я и не уйду, – усмехнулся он. – Здесь есть все мне необходимое – ты, огонь и теплая постель.
Наш дом был кораблем. Мы плыли по снежному океану и не боялись утонуть. Я представляла Кейдна то северным мореходом, капитаном большого судна, искателем приключений; то безмолвным командиром, который, стоя на носу, вглядывается в снежный туман, чувствуя за спиной слаженное дыханием своих воинов; то радостным мечтателем, который, сощурившись, улыбками встречает неведомое и готов к любым неожиданностям, и видит океан, крепкую черную палубу и светлый парус только во сне… Мы спали, мы плыли, мы мечтали вместе. Кейдн и Нэлл стали моими, а я принадлежала им, и постепенно перестала раздумывать о правильности таких отношений. Возможно, в меня тоже успела проникнуть чья-то душа, но это было уже не важно. Главное, что нам был дарован второй шанс, и оба собирались им воспользоваться.
Я пришла в себя глубокой ночью. Особые дрова-горелки, созданные Агвидом, все еще мерцали. Теперь они, правда, были черно-синими, отчего комната превратилась в удивительное звездное царство. Сквозь ажурную решетку очага проникали отблески дивного пламени, из окна доносился шепот снега. Два солнечных светлячка – подарок Маира – теплыми золотыми искрами мерцали на прикроватных тумбах. Я медленно повернула голову и посмотрела на Кейдна: он спал, чуть приоткрыв рот, смоляные волосы разметались по белому шелку подушки, брови были чуть опущены, словно во сне он чем-то важным занимался.
Он был до безобразия красив. Наверняка, если бы захотел, нашел себе с десяток постоянных поклонниц, и я ощутила странное чувство глубокого удовлетворения. Принадлежать ему значило быть особенной, и это было приятно. В следующий миг в голове начали рождаться непрошенные образы, которые иначе как бесстыдными называть было нельзя. Это страсть так действовала, неутоленная жажда, копившаяся долгие дни. К тому же Трогия создавала волшебство, и наш дом стоял совсем рядом с крошечным местом силы, отчего энергии в нем витали самые восхитительные.
Я глаз не могла оторвать от спящего мужчины. Будто бы снова сон, но гораздо красивее, чем те, что дарила Граница, ибо его можно было унести с собой, запомнить навсегда, почувствовать в самой глубине души. Я убрала прядь со лба мужчины, и он приоткрыл глаза.
– Пора вставать? А, ночь. Это хорошо.
– Как ты?
– Отлично. Гораздо лучше, чем прежде. Сколько мы спим?