– Слава богу.
– Боялась, что не признает меня? Собственно, я припас для тебя кое-какой подарок. Только вот за ним на Границу нужно идти, а я в ближайшее время не планирую там появляться.
– Я подожду. Все равно ты – мой главный подарок. Не стану просить о большем.
Я села к нему на колени и прикрыла глаза.
– Нужно поговорить с твоими родителями, – сказал Кейдн. Я чувствовала, что он неспокоен, хотя и бесконечно счастлив. – Я должен им все объяснить.
– Они и так понимают, – отозвалась я, с удовольствием перебирая его волосы.
– Не всё и не обо всём. Я хочу попросить прощения.
– Уверяю тебя, это не обязательно.
– Для меня – необходимо. Мы можем позвать их или прийти в гости? Снег закончился.
– Они придут меня проведать. Надолго боятся одну оставлять… Ты же понимаешь, я, как вернулась, сама на себя была не похожа.
– Но слово свое сдержала, – улыбнулся он. – Спасибо, что не стала убегать от боли. У меня к тебе еще просьба будет: постриги меня покороче, пожалуйста.
– Хорошо, хотя мне и так нравится.
– Непривычно, – сказал он, и я, уважая желание мужчины вернуться к себе прежнему, пошла за машинкой.
Большую часть пришлось отрезать ножницами, а потом я прошлась по несуразно торчащим прядям удобным устройством для стрижки, которое создавал когда-то Агвид. На самом деле это была универсальная штуковина, которую я собиралась использовать для собак, когда мы их заведем, но на человеке она тоже сработала замечательно.
Кейдн стал почти собой. Глаза издалека казались прежними, да и появившаяся особенность кожи не всякому была заметна.
– Ты видел, что кляксы замерли?
– Я про них забыл, – отозвался он, благодарно целуя меня в губы. – Здорово. То, что надо. Знаю, на Трогии принято с длинными волосами ходить. Но ты уж прости, Яр, это моя давняя солдатская привычка. Я всегда сам себя стриг покороче.
– Ножницами?
– Ножом.
– Как?!
– Легко. Я и брился им.
– Ну ты даешь!
Он рассмеялся.
– Зато соответствую другой трогской традиции, ношу на теле рисунок. Правда, это особая метка темноты, но она же тебя не отталкивает?
– Получилось красиво, – сказала я, разворачивая его спиной. – Похоже на какое-то крылатое существо. Неужели ты начал бояться щекотки?
Кейдн вздрогнул, когда я обхватила его сзади, беззастенчиво поглаживая там, куда удобно ложились руки.
– Теперь я буду пользоваться любым свободным мгновением, чтобы тебя ласкать.
– Угу, – отозвался он, не шевелясь.
По стуку сердца, дыханию я определила, что ему нравится, и продолжила, зная, чего добьюсь. Мы только-только закончили с любовными играми, и вот меня потянуло в постель снова.
Однако у Кейдна были другие планы. Едва я на пару секунд ослабила захват, как он развернулся и, быстро сняв с меня длинную домашнюю тунику, поставил в ванную.
– Душ, о котором я мечтал.
– Да, – прошептала я, прижимаясь спиной к его телу. – Я избалуюсь и стану постоянно просить тебя так… мыться.
– Да мы вообще-то чистые, – прошептал он мне на ухо, небольно укусил, но тотчас поцеловал. – Хотя можно добавить немного этой пахучей смородиновой пены дела ради.
Его руки скользили по ставшей гладкой коже, и я, вывернув шею, дождалась поцелуя. А потом Кейдн прижал меня к прохладному кафелю и не жалел, пока я, задрожав, не повисла у него в руках. Спалось обоим после таких процедур крепко и сладостно, а очередным, неизвестно каким по счету, утром все повторилось снова.
Я решила заняться блинами. Кейдн застилал постель, и вернуться в спальню означало снова смять простыни. Вот я и сбежала, надеясь устроить лакомый завтрак, когда в дверь постучали. Меня пробрало радостным волнением, перемешанным с восторгом, и я как на крыльях полетела открывать гостям.
– Яра, я все понимаю, – с порога начала тараторить сестра, – но на Новый год ты просто обязана… Стоп. Что это с тобой?
Зоя, Арн и Гард прошли внутрь, озираясь. Мы с Кейдном прибрались, на весь дом пахло вчерашними пирогами, и на мне был яркий оранжевый свитер с серыми лосинами.