– Но может, – упрямо произнес Агвид. – Так ведь?
Я все-таки покраснела.
– Да.
– Войны были всегда, непросто обуздать человеческую жестокость, – сказал Эльтор. Видимо, это сильно его беспокоило. – Я понимаю, как вам удалось перекроить систему и добиться равноправия, но не слишком ли это похоже на Рай? Нельзя жить только лишь благом.
Агвид пожал плечами.
– Высокий уровень сознания, развитая скорость мысли, чистота чувств – это основополагающие «райской» реальности. И труд – постоянный, упорный, без него никуда. Непросто поддерживать мир, для этого нужно быть в согласии с самим собой. Зря ты решил, что мы на Трогии с жиру бесимся. Все так поначалу думают, и немногие знают, что у каждого Изначального мира свои особенности, с которыми приходится считаться.
– И какие в вашем родном мире?
– Сила. Когда ее много, трудно знать меру. Это как есть любимое лакомство без меры, а потом возненавидеть его. Кто будет виноват в этой ненависти? Ты или печенька?
– Я понял. Для трогов существует проблема потерять способность чувствовать вкус, перебрав силы.
– Именно, – улыбнулся его понятливости Агвид.
– А каковы последствия? – спросил Грид.
– Апатия. Бесчувственность. Потеря ориентации. Замедление жизненных ритмов. Кома.
– Серьезно?
– Угу. Такое бывало с некоторыми, кто хотел остаться жить на огненной планете. Пришлось им избрать другие миры.
– Неужели там так много энергии?
– Много всего, и к этому не всякому удается привыкнуть. Я, кстати, говорю не об информации, здесь-то у всех равные шансы, ведь законы Вселенной открыты для каждого. Мы зовем это «Книгой Вечности». Ее может читать и писать любой, и она существует миллиарды лет от сотворения Промежутка. Представьте, сколько информации в ней хранится?
– Такая книга не поместится ни в один шкаф! – заявил изрядно опьяневший Лед, и все рассмеялись.
– Ну да, – кивнул Киман, – в моём мире о таком можно только мечтать. Без войн, да чтобы все богаты-сыты-счастливы.
– А какой он, твой мир? – спросила я.
– Это грязная история. Я жил по уши в дерьме! – весело ответил мужчина.
– А вот я неплохо жил до того, как провалился в Промежуток, – сказал Лед. – Правда, за квартиру много платить приходилось… Теперь – лафа! Яздин у нас Исполнитель, он столько всего может наделать! Каждый день новые носки, ну не классно ли?
– Ну да, а тебе всё равно мало, – отозвался Яздин. – То в крапинку подавай, то в цветочек.
– Ха-ха! – ответил Лед. – Разве ж это плохо? Свобода… – и он мечтательно закатил глаза.
Абранира покачала головой.
– У тебя кривое представление о свободе, мальчик. Чем менее зависимы мы от материального, тем легче наш дух.
– Только не надо нотаций, кошка! – выговорил Лед и тоскливо уставился в свой стакан. – Мне больше не нальют?
– Меня зовут Абранира, коротышка, – произнесла которода угрожающе, и Дролик расхохотался.
– Я бы не советовал тебе, парень, так ее называть.
– Прошу прощения, – отозвался Лед. – Но у тебя есть хвост и усы… Шикарные усы, между прочим. Да и хвост неплох.
Музыканты сдержанно рассмеялись. Думаю, они-то видели, что Абранира не в духе, а вот Лед этого не замечал вовсе. Которода отвернулась от парня и принялась хмуро разглядывать барную стойку. Она терпеть не могла, когда речь заходила о ее внешности, но предпочла не ссориться с Ледом, тем более что он был пьян и плохо соображал.
Разговор перешел на дары, которыми бродяг наделял Промежуток. Новые знакомые немногое знали о классификации способностей, что было неудивительно. У подавляющего большинства странников не было Хранителя – могущественного создания, что курировало какой-то один Изначальный мир. Для нас им стал Бури, созданный много лет назад на Земле. Зверь был металлическим, в перьях и чешуе, и передвигался когда на четырех огромных лапах, когда по воздуху, с помощью широченных крыльев. Голова у него была птичья, хищная, а глаза добрые и мудрые, темно-фиолетовые. Он брал под опеку тех, кто того заслуживал, в особенности, конечно, молодых и буйных, которые вечно попадали в переделки. Вот вроде нас с Агвидом. Я надеялась, что зверь не откажет в поддержке и Кудрам, ведь всегда спокойнее, когда есть к кому обратиться за помощью.