Андрей Вениаминович нажал скрытую кнопку где-то на кресле и зажимы раскрылись. Вера потянулась, как после долгого сна, и тревожном напряжении уставилась на мужчину.
- Чего сидишь? Иди.
-Чтобы вы меня где-нибудь в саду грохнули, - буркнула тихонько она, сползая с кресла. Руки-ноги слушались плохо.
- Если бы хотел, мог и здесь грохнуть. Ладно, не надо меня бояться. Я не зверь какой-то. И с сестрой твоей у нас сугубо деловые отношения… были, – Андрей Вениаминович зевнул и отвернулся.
- Спасибо! Большое спасибо! – залепетала девушка, все еще не веря своему счастью. - Я знала, что вы поймете. Я про Вас никому ничего не расскажу.
- Само собой.
Платова встала и на негнущихся ногах отправилась к выходу. Расспрашивать про «деловые отношения» совершенно не хотелось. Хотя Вера понимала, что надо. Но не сейчас и не здесь.
Коридор уже не казался таким угрожающим, тем не менее Вера поспешила преодолеть его как можно скорее.
Откуда-то вынырнул Григорий, как черт из табакерки.
- Не хотите ли привести себя в порядок? У нас тут-с и туалетная комната имеется.
Оставаться в доме каждую лишнюю минуту было страшно, но она как-то уверила себя, что действительно здесь никому не интересна. И перед тем как выйти на улицу, надо себя «прибрать». Сейчас она, поди, опять как привидение выглядит.
11
Григорий кивнул на ближайшую дверь, показывая, где «туалетная комната».
Интерьер туалетной комнаты составляли только белоснежная ванна, наполненная водой, и зеркало во всю стену. Какие то ни было туалетные принадлежности отсутствовали вовсе.
Отражение девушки в зеркале оставляло желать лучшего. И то, если мягко сказать.
Мятая грязная юбка с длиннючим разрезом, такая же грязная блуза с надорванным рукавчиком. Волосы всклокочены, местами торчит то ли солома, то ли трава. Еще в кладбища, видимо. На скуле разлился небольшой синяк, но его скрадывала все та же грязь, которую она только размазала, будучи «в гостях» у сторожа Николая. Пугало огородное, вернее кладбищенское.
Вера хотела расчесаться своей расческой, но обнаружила, что сумочки на ее плече нет. Она где-то ее забыла. Попробовала расчесаться собственной пятерней, но, поняв, что прическа от этого лучше не станет, решила хотя бы умыться. Подойдя к ванне и плеснув в лицо ледяной воды, Вера краем глаза увидела открывающуюся дверь.
- Кто здесь?
- Кто, кто? Конь в пальто! Гы-гы! – заржал от собственного остроумия детина с явными признаками дебильности на лице. – Ну, че, купаться будем?
Вера попыталась прошмыгнуть мимо дебиловатого двухметрового типа, но не тут-то было. Он сграбастал девушку в охапку и потащил обратно к ванне.
- Отпустите! Что вы делаете? Я буду кричать.
- Кричи. Мне работы меньше. Быстрей нахлебаешься.
Тут детина одной рукой схватил девушку за пояс юбки, другой за щиколотки и легко, как ребенка, приподнял над ванной. Отпускать ее из дома, видимо, никто не собирался.
- Мама! – только и успела всхлипнуть Вера. Голова погрузилась в холодную воду. Она попыталась дотянуться до своего мучителя, но напрасно – у того были слишком длинные руки и, кроме того, он держал девушку так, чтобы по возможности ограничить ее движения.
От судорожных конвульсий в горло и в нос потекла вода. Она чувствовала, как немеют руки, как меркнет сознание. Она вытянулась и замерла в ожидании первого прикосновения, от которого начнет разливаться скорбная и усыпляющая благость. Ей стало жутко и холодно оттого, что не будет теперь ни капли будущего, а только прошлое. Вся жизнь сошла в одну сторону, а в следующий миг не останется и этого.
- Вынимай! - услышал дебил голос из коридора. – Вынимай тебе говорят.
В комнату вбежал запыхавшийся Григорий. Детина вновь поднял девушку над ванной и в таком положении вступил в разговор, как будто держал в руках сигареты со спичками: