«Фу»! Вера вернула крышку обратно. Как же отчим умудрился пузо-то отрастить?
И все же, несмотря на давнюю обиду, ей было безумно жаль свою мать. Анечка – ее единственная отдушина в жизни, она любила ее трепетно и беззаветно. Дочь отвечала ей тем же. У Веры же с матерью не ладилось с самого детства.
-Ма-ам, мама! – негромко позвала девушка.
- Я здесь.
Мать зашла на кухню. Она постарела, хотя и хорохорилась, все также следила за собой, делала модную прическу, маникюр и грамотный макияж.
Но, с болью в сердце, понимала, что теперь не для кого – нынешнему мужу – все-равно, а любимой дочурки – больше нет. Вера не решилась сказать матери всю правду о сестре - неизвестно каким боком все обернется. И может быть опасно для нее.
Мать устало села на то же самое место, где только что пил кофе отчим.
- Как жизнь, дочка?
Не дождавшись ответа, женщина заплакала. В первый раз за много лет Вера обняла мать за плечи, прижалась к ней, почувствовав тепло родного человека, и зарыдала вместе с ней. Каждая из них плакала о своем, и с каждой слезинкой горе притуплялось и отдалялось. Мать подняла глаза на свою дочь:
- Милая, где же ты была так долго? Я так соскучилась по тебе. Не уходи больше никогда. Неужели, что бы этому случиться, я должна была потерять ее?
Неизвестно, сколько они так просидели. Время остановилось. И если бы оно оказалось вечностью, мать и дочь с радостью бы приняли этот дар свыше.
- Где все? Почему такая тишина?
Виктор зашел в кухню и застыл. Он все ожидал увидеть: скандал, драку, только не это. Нет, женщин решительно не поймешь.
- Хватит тут любезничать. Пошли.
Не дожидаясь реакции Веры, он вышел из комнаты. Мать удивленно и неодобрительно вскинула брови:
- Вера, почему он с тобой так груб? Ты, все-таки, так и не научилась разбираться в мужчинах.
- Все в порядке, мамочка. Я тебе потом все объясню. И, обещаю, я скоро вернусь к тебе, насовсем.
Вера стремглав выбежала из дому. Слезы вновь душили ее, но то были слезы облегчения, не печали. На душе стало легко и радостно, как когда-то в беззаботном детстве. «У меня все получится. Я просто должна через это пройти».
17
Сев в машину, парочка тягостно молчала. Виктор деликатно не начинал разговора, хотя вежливость, как видно, не в его характере. Вера еще немного «полетав в облаках», наконец сошла на землю.
- Куда едем?
- Следствие зашло в тупик. Не хотелось бы тебе сообщать раньше времени, но шеф сказал, что при отрицательном результате исход будет неоднозначный, но предполагаемый.
У Веры от ужаса расширились зрачки, и она отвернулась от спутника, чтобы не показать своего состояния и произнесла, как можно равнодушнее:
- Что, прямо здесь? Погоди, следствие еще не в тупике… Фу-х, дай дух перевести. Слушай, неужели ты вот так просто смог бы меня убить? А?
- Я – нет. Это не моя работа, я всего лишь сыщик. Но ситуации бывают разные, иногда и самому приходится прибегать к крайним мерам. Ты что, меня совсем не боишься?
- Боюсь. Но я вчера уже несколько раз умирала. Один раз больше, один раз меньше. А первое впечатление, знаешь ли, быстро притупляется, - Вера, естественно же, кривила душой.
Страх, он всегда страх. Побороть его можно, только устранив причину. А причина – это треклятая картина.
- У меня идея. У нас с сестрой есть общая подруга – Машка. Она может что-то знать.
Уже по дороге Вера вновь погрузилась в воспоминания, пытаясь найти в них решение. Интересный Машка была человек: все люди как люди – ночью спят, днем работают, а она так не могла. Все ночи на пролет «шаталась», будто сомнамбула. Потом, наконец, выбрала себе работу по вкусу.
- Тормози, приехали.
Виктор с интересом взглянул на яркую вывеску.
- Она, случаем, не стриптизершей работает, - презрительно цыкнул он.
- Она – хозяйка клуба, - надула губы Вера.
Входная дверь была закрыта, Платова постучала. Никакого ответа. На часах - четыре по полудни, но Машка в принципе должна уже быть здесь. Нет, видимо, рановато.