На этот раз, оставив нерешительность позади себя, Вера без стука вошла в кабинет.
За столом сидела грузная стареющая дама. Заплывшее лицо и пухлые, как у младенца, руки говорили о ее пристрастии вкусно и много покушать. Как бы в доказательство тому на столе вальяжно развалился огромный кусок пирога с какой-то ягодной начинкой. Рядом - початая бутылка водки.
Женщина взглянула на Веру, не один мускул не дрогнул на ее лице, лишь глаза испуганно потемнели. Она, не отрывая взгляда от Платовой, нащупала бутылку, не глядя налила полстакана водки, изловчившись при этом не пролить ни капли и, продолжая неотрывно следить за девушкой, осушила все до дна. Взгляд ее замутился, она медленно начала сползать со стула.
- Нет, нет! Только не это. Да, что с вами со всеми? – Вера подлетела к экскурсоводу, схватив ее за руки. Та дернулась как от разряда электрического тока, но рук не отняла.
- Они теплые? - вытаращив глаза, пробормотала женщина.
- Кто? - не поняла Вера.
- Руки.
- А почему они должны быть холодными?
- Потому что должны быть... Ты же должна лежать там, - выдавила женщина, не ответив на вопрос, - Я только что оттуда.
- Да где же - там, в конце концов? – злилась Вера, теряя терпение.
- Поторопись, можешь не успеть на свои похороны, а это не хорошо, - пьяно и медленно, по слогам, как первоклассник, который читает букварь, произнесла экскурсовод.
Тут Вера не выдержала, поняв, что женщина тоже не в себе, ударила ее ладонью сначала по одной щеке, потом по другой.
- Спасибо, мне уже гораздо лучше.
Вера пододвинула себе стул и села.
- Ну, что же, если вам лучше, тогда объясните, что тут происходит?
- Я не знаю, что происходит тут, но на кладбище тебя сейчас хоронят. Ты же погибла, - убеждала женщина не столько Веру, сколько себя.
- Да нет, я живая. Мне всего лишь немного плечо порвали, от этого не умирают.
- Ты погибла, ты же сгорела. Сейчас, наверное, тебя уже и землей закидали. А я раньше ушла, не могу подолгу на кладбище находиться.
Мало-помалу все становилось на свои места.
Там – Аня. Ее сестра-близнец. И с ней что-то случилось. Страшное и непоправимое. Но об этом она подумает позже, потому что она не чувствует ее смерть. А должна была.
Теперь стала понятна реакция коллег Ани и их обмороки. Она же покойница и должна лежать в земле, а не шастать по кабинетам.
Вместо скорби в голове почему-то оформилась странная аналитическая цепочка, которой требовались дополнительные факты.
Платова машинально взяла бутылку и, тоже не глядя, плеснула горячительную жидкость в стакан. Выпив его, удивилась: экскурсовод воду что ли пьет? Но приятная слабость, разливающаяся по телу, утверждала обратное. Пора прояснить ситуацию.
- Я - Вера, ее сестра. Анна, видимо, не рассказывала обо мне.
- Слава богу, а то я думала, что схожу с ума, - вытерла пот со лба женщина.
- Скажите, как же это случилось? Почему? Мы же должны были сегодня встретиться. И я уверена, это какая-то чудовищная ошибка! – Вера, видя, что женщина вполне пришла в себя, засыпала ее вопросами, не дожидаясь ответов. – Вы, наверное, меня разыгрываете?
Женщина встала, подошла к Вере, обняла ее худые плечи и сильно их сжала.
- Ты поплачь, станет легче. С этим всегда трудно мириться и трудно принять.
Вера и рада бы заплакать, но не хотелось. До нее с трудом доходил не только смысл услышанного, но и сам голос экскурсовода, которая неожиданно сама разревелась. Судорожно, со всхлипами, так и не отпустив девушку из железных объятий.
Ждать от нее подробностей не приходится.
- Пустите, мне на кладбище надо. К сестре.
- Езжай. Только поторопись. Похороны на Николаевском.
- Да, знаю. На других сейчас не хоронят, – Вера уже было встала. – Погодите, а как же я поеду в таком ужасном виде?
Минуту подумав, женщина ответила:
- Ничего страшного, у Анечки тут сменная одежда есть. Правда, она по-летнему легкая, можешь замерзнуть.