- Выпустите меня отсюда! Я хочу все рассказать.
Тщетно. На ее мольбы из ближайшей палаты, по ту сторону решетки, высунулись две рожи, испуганно вытаращили глаза и, мгновение спустя, исчезли.
Оглядевшись по сторонам, Платова схватила стул и принялась елозить им по металлическим прутьям, производя при этом невообразимый шум. Наконец-то показался санитар. Его озабоченное злое лицо предвещало скорее не спасение, а наказание:
- Чего бузишь? На вязочки захотела?
Вера испугалась – не переборщила ли она своими методами привлечения внимания. В конце коридора стоял доктор – Рафик Григорьевич и озабоченно наблюдал за разворачивающейся сценой. Приняв решение, он выкрикнул санитару:
- Веди ее сюда.
59
Проходя обратный путь, Вера рассматривала палаты под новым углом зрения: спокойная, размеренная жизнь, дышащая покоем и умиротворением, более не пугала. Мало того, девушка была бы не прочь поменять свои нынешние апартаменты за решеткой на эти палаты.
В ординаторской к грузину добавился еще один врач славянской внешности. Именно он и начал разговор.
-Так что же, Анна, такого важного, вы хотите нам сообщить?
- Я должна все рассказать. Я больше не могу. Я не Анна, я ее сестра. Сюда меня забрали случайно. И я - не сумасшедшая.
- Успокойтесь. Конечно, вы не сумасшедшая. Так, где же ваша сестра?
Платова с опаской поглядела по сторонам и, понизив голос до еле различимого шепота, продолжала:
- Она украла у бандитов одну вещь, и потом ее за это хотели убить. А следом, у других бандитов, которых возглавлял депутат из Областной Думы, сестра украла такую же вещь, и ее опять намеревались убить. То есть не ее, а уже меня. За то, что она их обманула. Но к тому времени на ее месте была я. Спасая свою жизнь, пришлось устроить так, что всех бандитов нейтрализовали бойцы СОБРа. Вышло не совсем так, как я рассчитывала. А затем полиция отправила меня сюда, хотя я не сумасшедшая и говорю чистую правду.
Доктора многозначительно переглянулись. У грузина скучающее выражение лица сменилось озабоченностью. Он сделал какие-то пометки в блокноте, подпер голову кулаком и задумался. Славянин продолжал допрос.
- А как же ваше заявление. Это тоже правда?
- Конечно.
- И вы сами видели похищение?
- Да, меня предупредила об этом крыса. В госпитале, вернее в центре нелегальных исследований. Благодаря ей я пока еще жива.
-Крыса? М-м-м… А другие союзники или свидетели у вас имеются?
- Она не союзник и не свидетель, она - член нашей… бывшей семьи.
Доктор удовлетворенно кивнул, словно ожидал подобного ответа, задал Платовой еще пару бестолковых, на ее взгляд, вопросов, одновременно прощупывая пульс, осматривая глаза, трогая ладони и кончики пальцев.
- Она вполне искренна. Все, что мы сейчас услышали - правда, - констатировал врач. Далее он обратился к санитару. – Устройте ее в пятой.
На выходе Платова услышал обрывки разговоров: «Отстранить от экспериментов… поддерживающая терапия… на время… субъективная реальность не дает ей возможности…».
Вот и пятая палата. Она гораздо просторнее прежней и, соответственно, народу в ней больше. Несмотря на открытые форточки, в помещении неподвижно стоял тяжелый затхлый воздух хлорированной одежды, пота и медикаментов.
Санитар указал Платовой на кровать возле окна и, пригрозив кому-то пальцем, вышел.
Узкая железная кровать аккуратно заправлена стареньким выцветшим одеялом.
Подбив плоскую крошечную подушку, больше похожую на блин, Вера, вытянув ноги, без сил растянулась на своей постели. Да уж, тишина и умиротворение, царившее вокруг, угнетало не меньше буйства в палате за решеткой.
Две дамы, сидевшие на одной и той же кровати, раскладывали пасьянс, шептали что-то друг другу на ухо и еле слышно хихикали. Верина соседка по койкам рисовала что-то на тетрадном листке. Женщина с другой стороны сама с собой резалась в шашки.