- Можем считать, голосование прошло единогласно. Секретарь, отметьте в вашей памяти и этот факт. А вы, товарищ заведующая, подпишите договор, по которому вы обязуетесь выполнять порученные вам обязанности.
Платова, глядя на все как на дурной сон, расписалась, где показали. Председатель продолжала свою речь:
- Теперь, я напомню, список обязанностей вновь выбранному должностному лицу. Следить: за чистотой красного уголка, за исполнением запрета на курение, писания на стенах, необоснованно долгого времяпрепровождения в кабинетах. Важен пункт: выдача бумаги. Напомню, что предыдущее должностное лицо снято за растрату оной. Это никуда не годится!- председатель так себя распалила, что ее громовой голос был слышан далеко за пределами барака, а железный кулак, которым она била по столу, оставил паутинку трещин на пластике столешницы.
В столовую заглянул рассерженный санитар.
- Эй, вы, потише тут митингуйте. Телевизора не слышно. Иначе больше не разрешу сборища устраивать и будут ваши митинги несанкционированными, то бишь подлежащие разгону.
Председатель как-то сразу стухла, как свеча, оставленная без кислорода.
- Собрание закончено. Товарищ заведующая, пройдемте, я покажу вам ваше рабочее место.
Вера, идя по коридору, была готова увидеть все что угодно. Лишь только не то, что ее нынешнее «место работы» - туалет. Теперь она должна была после пяти и до отбоя находится здесь, отрывать бумажки, заглядывать в отхожие места и разгонять курящих. Бред какой-то!
Председатель, не замечая смущенного вида нового должностного лица, продолжала ее инструктировать:
- Установлен жесткий лимит – 20 см. бумаги - на малую нужду, 80 см.- на большую нужду, и ни сантиметра больше. Иногда новеньким на глаз тяжело ориентироваться. Для этого тут лежат линейка и карандаш, отмеряйте, расчерчивайте и отрезайте.
Имейте в виду, что вам могут попасться аферисты, впрок запасающие для себя бумагу. Они приходят сюда чаще, чем им требуется природой. Получат бумагу, отстоят положенное время в кабинке, бумагу в карман, а сами прочь. Такие случаи стоит пресекать в корне. Это все. Удачного вам дежурства.
Платова недолго оставалась одна – больные потянулись нескончаемой вереницей. Неужели им больше не чем заняться?
Вера, не глядя на длину отрываемой бумаги, кого-то случайно обделила. И этот кто-то оказался жутким скандалистом. В туалете поднялся страшный переполох: упреки, нелестные отзывы, оскорбления посыпались со всех сторон.
Вера оставила рулон на табурете и со словами: «Берите, кому, сколько нужно», ушла. Женщины, опасавшиеся упустить свалившееся на их головы счастье, брали столько, сколько не нужно.
Вера же, придя в палату, легла на кровать и закрыла голову подушкой, боясь, что еще чуть-чуть и у нее начнется не контролируемая истерика.
Садист Григорий, его холодные ванны и горячие инъекции теперь уже не казались чем-то ужасающим.
- Аня, что с тобой? – как из бочки услышала она голос Клавдии. – Послушай меня, так нельзя поступать, нужно принимать местные правила игры.
- Что же мне делать? Я не могу там сидеть – это же дурдом… в дурдоме.
- Ну, да. Ничего не поделаешь. Дурдом везде. Впрочем, ты можешь взять самоотвод. Сходи к председателю и скажи ей об этом.
Оказалось, что и самоотвод взять не так-то легко. Последовали длительные процедуры заполнения заявления на увольнение, выговор в личное дело, регистрация на «бирже труда» и прочий бред.
Когда бюрократическая машина в лице Председательши устала, она отпустила на «волю» и Платову.
- Клава, почему персонал больницы это позволяет? – спросила Вера, без сил упав на кровать.
- Это же своего рода терапия. С одной стороны, отвлечение от посторонних навязчивых мыслей - больные постоянно должны быть чем-то заняты. С другой стороны, подготовка к вольной жизни. Ведь там то же самое. Ты разве никогда не замечала, что существуют бесполезные общественные мероприятия для отвлечения внимания от чего-то более важного.
- Да, верно, ты права, дурдом не только здесь. Он везде. Как мне все надоело... Я буду спать.