Затем Кори Стоктон облизнула губу. Маленькую розовую верхнюю губку. Это было трогательно и чувственно одновременно и длилось лишь долю секунды. Джо Притчард понял, что пропал.
Да, парень, это плохо, сказал он себе, очень плохо.
Между тем Кори в своей речи все дальше удалялась от взбитых сливок и вишенок. Теперь она говорила о независимости и свободе, о том, что у женщины есть выбор и она не должна бояться сделать его. Джо чувствовал, что публика идет за ней. Он чувствовал также, что и сам — циничный, прожженный журналист! — готов пойти за ней и поверить ее идеям. На какое-то мгновение ему даже захотелось вскочить и закричать: «Да! Ты права! Я верю тебе!»
Но лишь на мгновение. На самом же деле Джо хотелось того же, что и всем мужчинам в зале — схватить ее, повалить на пол и неистово заниматься с ней любовью.
Возьми себя в руки! — приказал себе Джо, продолжая наблюдать, как ловко писательница манипулирует публикой.
Наконец наступило время вопросов. Джо с интересом посмотрел на группы агрессивно настроенных людей, определенные им ранее. Сейчас они посадят Кори на кол или распнут. Давайте, ребята, мысленно подбодрил их Джо, втопчите в землю эту куколку!
— Мисс Стоктон! — выкрикнула, вскинув руку, женщина, выглядящая настоящей занудой. На руке, кстати, присутствовало обручальное кольцо. Несколько женщин подняли руки одновременно с ней — и у каждой из них было такое кольцо. Всем своим видом эти дамы говорили — «Замужество, Материнство и Яблочный пирог!»
— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня по имени, — быстро вставила Кори. — Зовите меня Кори. Вас это устроит?
— Нет! — безапелляционно заявила дама. Ее лицо так покраснело, словно к нему прилила вся кровь ее обширного организма. — Я вообще никак не хочу вас называть. Наша группа, которую я имею честь представлять, называется «Общество добродетельных матерей». Мы, дорогая мисс, верим в святость уз брака, в материнство. Мы исповедуем те принципы, о которых вы с ненавистью отзываетесь в вашей книге. Должна вам сказать, что ваша книга…
— Вам не понравилось то, как я пишу о замужестве и материнстве, — перебила ее Кори. — Это прекрасно — верить в брак и материнство. Вы совершенно правы. Ведь если бы не было таких женщин как вы, кто сражался бы на семейном фронте, освобождая от этого нас, женщин, которые ненавидят такую жизнь? Так давайте же поприветствуем «Общество добродетельных матерей», друзья! Мы любим вас, добродетельные матери!
Некоторые зааплодировали, кто-то не смог скрыть усмешки, поглядывая на раскрасневшуюся тетку. Кори между тем продолжала:
— Я надеюсь, что вы читали пятую главу моей книги «Одинока и счастлива». Там я говорю о том, что каждый волен решать, что для него лучше в этой жизни, брак или свобода. Я не говорю, что плохо быть замужем и иметь детей, я говорю лишь о возможности свободного выбора для каждой женщины. Женщина сама решает, чего она хочет, — служить мужчине или чтобы мужчина служил ей.
Сказав это, Кори Стоктон потеряла всякий интерес к «Добродетельным матерям». Они растерянной кучкой топтались в своем углу. Возразить было нечего, и больше никто из этих женщин не порывался задать писательнице вопрос или вступить с ней в полемику.
Дальнейшие вопросы касались, в основном, того, какой косметикой Кори пользуется, кто ее стилист, модельер, и так далее. Несколько юнцов недвусмысленно намекали на то, что были бы не прочь занять место в ее постели. Особенно упорствовал один. Затаив дыхание, он спросил:
— Эй, Кори, у тебя нет для меня свободного месяца? Или недели, часа?
Парнишка в бейсболке и мешковатой куртке выглядел не особенно блестяще. Тем более он удивился, когда Кори улыбнулась ему и сказала, обращаясь ко всем присутствующим:
— Ну разве он не прелесть?
Юнец зарделся. Кори продолжала, все так же ослепительно улыбаясь:
— Однако я пользуюсь спросом! Ну что ж, малыш, заглянем в мой календарь. Так, декабрь у меня занят почти весь, но в будущем я могу подыскать местечко и для тебя. Достигнешь совершеннолетия — милости просим.
В зале засмеялись. Затем руку поднял мужчина. Раздражение на его полном лице свидетельствовало о том, что уж он-то точно не является поклонником Стоктон.
— Пожалуйста, сэр, — указала на него Кори.
— Мое имя Питер Кроули, и я являюсь президентом чикагского Мужского клуба.
— Рада за вас.
— Благодарю. — Мужчина держал в руках листок бумаги и зачитывал с него. — Мы хотели бы знать, кем вы себя возомнили? В своем стремлении разделить мир на хищников и охотников и на всех остальных, жертв, вы скоро дойдете до мысли кастрировать всех мужчин…