Иван Матвеевич расхохотался:
— Поссорились. И вам, Павел, попало? Наша Клавдинька, я уж вам раз говорил, особа крутая, капризная. Это она вам мстит за то, что хорошо приняла вас в первый день, когда вы приехали, и долго будет мстить.
Когда я вышел от них, я как будто провалился в глубокую яму или будто плыл в какой-то черной мгле. Было что-то унизительное и оскорбительное в том, что я поверил в счастье, а его не было. Я прошел по Александровскому саду по той дорожке, где мы проходили с Клавдией в первый вечер. Я сел на скамью и без дум смотрел на зубцы Кремлевской стены. Тучи плыли низко, и дул сырой ветер. Городской шум и говор лились непрерывно, не затихая ни на мгновение.
Никуда мне не хотелось идти, никого не хотелось видеть, ни о чем не хотелось думать. Наступила уже ночь, а я остался среди пустынных, холодных, темных улиц. Я пропустил час, когда можно было явиться на ночевку. Вспомнив об этом, я заволновался. Сундук ведь говорил об ответственности, а я подвергаю себя риску, оставаясь ночью на улице.
Теперь уж я думал только о том, как выйти из положения, в котором очутился. Мне показалось, что конспиративней всего будет, если я отправлюсь на Тверской бульвар. Это было место свиданий, и там целую ночь сновали люди, не возбуждая подозрений полиции.
Как только я присел на скамью у памятника Пушкину, ко мне подошел человек, закутанный в жалкие остатки интеллигентской одежды и всякого многостильного тряпья.
— Лорд, одолжите двугривенный на скудную и паскудную пропитанцию или же, по моему усмотрению, на сладкий миг выпиванции одной полстаканции.
Я дал. Он сел рядом на скамью.
— Может быть, лорд предложит мне сигару, сигарету или, попросту, папиросенцию из махорки марки «лопухенция одиоза»?
Я дал ему папироску. Он продолжал:
— Чем же я за это могу удружить вам, лорд? Зная большой свет и здешнюю аристократию, я могу вам только дать несколько наставлений, полезных в бульварном обиходе. Видите вон ту малолетнюю деву, что тоскует на скамейке? Остерегайтесь приглашать ее с собой, если пришли сюда для этих целей.
Я замкнулся в свои мысли и не отвечал ему. Вдруг он дернул меня за рукав:
— Глядите — происходит довольно лирическая сцена…
Я взглянул: девушка была уже не одна, около нее сидела пожилая женщина и, плача, причитала:
— Дочка, детынь ты моя! Как ты решилась! На то ли я тебя растила?
— Мамонька, не плачь, я хотела, чтоб тебе легче было.
— Повешусь, вот те крест, повешусь… На то ли я тебя растила…
Я поднялся и пошел прочь. Я шел, с ненавистью смотря на горделивые громады зданий. Мне стало стыдно за свою недавнюю печаль.
Я жил без пристанища, каждый день меняя ночлеги. Обосноваться на постоянное житье нельзя было без паспорта.
За паспортом меня направила Клавдия в фотографию «Русь».
— Спросите там Ивана Семеновича. Маленький, кругленький, с малиновым лицом. Злющий! Но это только на вид, а по характеру — ангел.
Иван Семенович назывался официально — «Паспортное бюро», а для краткости — «Техника».
«Ангел», выслушав пароль, провел меня в заднюю комнату.
— Ну-с, вам что, собственно, надо? Если фальшивку, то сейчас же изготовлю, бланки у меня настоящие, от писарей из градоначальства… Имя, фамилию можете выбрать себе по вкусу. А если надо копию, то будет дело посложнее.
Я тогда еще не был посвящен в паспортные тонкости, и ответ мой изумил Ивана Семеновича.
— То есть как это так вам безразлично? Вы будете на нелегальной работе? Ну, если на нелегальной, то нужна копия. Разницу вы понимаете? Положим, заметают вас на явке или какой сходке, или просто по недоразумению. Ну-с, как водится, обыскивают, — у вас при себе ничего нет, ищут у вас на квартире — ничего! Ну и выпустили бы. Да вначале позвольте паспорток проверим: кем, когда выдан? Справляются по месту выдачи, а у вас фальшивочка, сочиненная мной по вдохновению. Потому и на запрос идет ответ: такого-то числа, за таким-то номером, такому-то лицу, такой-то полицейской частью паспорт не выдавался. Вот вы и у праздника. И начинают вас, раба божьего, держать и начинают вашей биографией интересоваться. Понимаете? Из-за любого пустяка вы с фальшивкой можете оказаться как но раскаленной сковороде, извините. А вот когда я вам впишу в паспортный бланк имя, фамилию, номер паспорта, дату выдачи и все иное с какого-нибудь настоящего паспорта, это и будет копия. Обыкновенно просим у сочувствующего, но такого, чтоб не жил в городе, где вы будете жить, и на родине у себя не оставался, где паспорт выдан, а значился бы в отлучке. Тогда, положим, вас взяли — полиция телеграфно справляется: «Выдан ли такому, тогда-то и прочее», а оттуда: «Действительно, за таким-то номером, тогда-то выдан». И дело в шляпе. Вас могут и отпустить, если еще к чему не придерутся. Поняли?