— Я столько лет искал тебя, уже потеряв надежду на встречу. — Мужчина поймал развевающуюся прядь темных волос и с нежностью пропустил сквозь пальцы. — Неужели ты думаешь, что я откажусь от тебя теперь, когда наконец нашел? В горе и радости, на этом свете и на том.
Раздался гром. Королеву охватило алое сияние, а над головой стала постепенно проявляться черная корона. Стоило на ее остроконечных пиках засиять рубиновым каплям, как пространство вокруг озарила молния. Волосы Анаит прямо на глазах возвращали свой светлый оттенок. Корона задрожала, завибрировала, а затем плавно перенеслась к верному помощнику Алистару и опустилась на его голову. Вспышка магии, и мертвое войско преклонило колени перед новым Королем.
— Сила вечных отпускает тебя, — с улыбкой произнес Алистар, приблизившись к паре влюбленных. — Ты хорошо послужила. Будь счастлива.
Михаэль резко привлек к себе Анаит и закружил в медвежьих объятиях.
— Я могу открыть вам путь в новый мир, — заговорил Король, — чтобы воспоминания не тревожили вас в счастливой жизни. Поспешите.
Анаит и Михаэль склонили головы в знак благодарности.
— Алистар, — негромко промолвила Анаит, — позволь дать совет напоследок. Однажды ты можешь устать. Не держись за власть. Откажись, чтобы сохранить себя, иначе превратишься в неумолимую стихию. А теперь — прощай.
Неожиданно вперед вышли два свирепых, но потрепанных пса и замерли, немного порыкивая.
— А мы можем взять их с собой? — спросил Михаэль у Короля, указав на своих верных стражей. — За прошедшие месяцы они стали моей семьей. Нашей семьей.
— Сначала ты украл мое сердце, а теперь и свиту? — рассмеялась Анаит, с любовью глядя на избранника.
— Сердце Королевы нельзя украсть, его можно только заслужить, — парировал Михаэль, обнимая любимую.
Неожиданно в груди Анаит загорелся алый шар, постепенно он покинул ее тело, закружился в воздухе, а затем молниеносно разделился на четыре части. Всплеск магии, и кусочки сердца королевы спрятались в двух влюбленных и их верных псах.
— Теперь магия будет оберегать вас всех. Прощайте.
— Прощайте… — подхватил ветер, разнося по свету.
Анаит и Михаэль шагнули в новую жизнь, сопровождаемые своей маленькой свитой.
Мария Покусаева. Гончая
Annotation
О сделках, бессмертной душе и особенностях практического сторителлинга для фейри.
Рассказ написан для сборника «На изломе осени», это самостоятельная история, которая пока никак не связана ни с одним из моих произведений.
И время исчезло, как прежний мой образ исчез…
Уильям Батлер Йейтс
Снег выпал ночью, робкий, как влюбленный юнец.
Выпал — и не растаял.
Тонкое белое покрывало легло на землю поверх бурых листьев, серебром украсилась выцветшая трава, и на серых камнях тоже лежал снег, прикрывая мхи, которыми камни зарастали вот уже который век.
Что это было — могилы ли, древнее ли святилище с алтарным камнем, на котором приносили жертвы кровавым богам Темных времен — никто уже не знал. Если кто и лежал в земле, в глубине под серыми крышками дольменов, этот кто-то давно сам превратился в землю и корни проросли его, давая жизнь молодым дубкам, бузине и ветренице.
Не было в этом месте ни силы, ни чудовищ, только тишина, глубокая, как могила чернокнижника — таких закапывали на совесть, чтобы не восстал злобным духом в посмертии. И в этой тишине пряталось куда больше, чем в темных лесных глубинах, на перекрестках или около широких грибных колец, излюбленного знака границы. Больше, чем в туманах, больше, чем в полуночной мгле.
Потому она и пришла сюда. Умница.
Где еще взывать к тому, кто правит Безвременьем? К тому, кто ведет за собой вереницу заблудших духов — от первого снега, прикрывшего землю, как саван — кости, и до костров Йоля, способных если не растопить снег, то согреть на время ледяное сердце зимнего короля? К тому, кто не жив, не мертв, не человек и не дух, не колдун человеческий, потому что колдунам человеческим жизнь и смерть не подчиняются?
И не сид — потому что дивный народ смерти не ведает, только Безвременье, тусклое, как вдовье платье, как предзимнее солнце, как утро после похорон.
Если звать его, владыку границы, короля Самайна, то здесь — среди серых камней, ранним утром, в сизых сумерках ноября.
Нож разрезал ладонь — кровь упала на снег, алая, как ягоды боярышника.