Нуаду поймал её взгляд и улыбнулся — вышло обжигающе-холодно, так что девушка едва сдержала дрожь. И запоздало поняла, что не знает, как и о чём говорить с королём — вот так, стоя перед ним.
Больше того, она вдруг осознала, что до этого момента не верила всерьёз в то, что действительно встретит сидов. Что мольба её окажется услышана. Фантазия доводила до ритуального жертвенного камня, Мюрин проливала свою кровь и говорила нужные слова, которые слышала как-то у друида… И всё. А как заговорить с ним теперь? Можно ли — говорить с ним здесь?
Король сидов пугал. Он сидел мирно, взирал благодушно и без злости, но было что-то в холодных светлых глазах, отчего Мюрин жалела, что спутник выпустил её из рук. Взгляд, мёртвый золотой венец в мертвенно-белых волосах, отлитая из серебра рука — та, за которую он получил своё прозвище Аргатлам. По рассказам мудрого Фин Кива было нетрудно узнать короля, друид знал многое, рассказывал истории о сидах и, поговаривали, состоял с ними в родстве.
— Приветствую тебя, Нуаду Серебряная Рука.
Голос спутника заставил Мюрин собраться и отбросить сомнения. Она должна быть твёрдой! Она пришла туда, куда мало кому доводится ступить, значит, судьба ей благоволит, и нельзя не воспользоваться этой удачей.
— И я приветствую тебя, Конн Кеткатах. Что привело тебя сюда в середине ночи?
— Нетрудно ответить. С моря пришли враги.
— Враги пришли на землю людей, что нам до того за печаль? — лениво отозвался сид.
— Дозволь мне сказать, король Нуаду! — не выдержала Мюрин, но постаралась, чтобы голос её прозвучал учтиво, и запоздало поклонилась.
— Ах, у ноши Конна есть голос? И сладкий какой, — взгляд Нуаду обвёл девушку с ног до головы. — И что ты хочешь спеть, прекрасная дева?
— Нетрудно ответить. Теперь время одной песни — песни войны, — решительно промолвила Мюрин, пусть под взглядом короля сидов отчаянно робела. — Желтобородые чужаки воюют подло, они не щадят ни стариков, ни детей, ни беременных женщин. Они принесли с собой своих богов. Слышал ли ты о мудрости Фин Кива, о король Племён богини Дану?
— Воистину, мудрость его велика и слава о ней идёт далеко, — задумчиво склонил голову Нуаду.
— Мудрый Фин Кив убит пришельцами, и все его чары не сумели помочь.
— И почему ты пришла с этим не в Тару, а ко мне, Мюрин, дочь Бойла, сына славного Тиббота Быстрее Стрелы?
— К королю королей помчался другой гонец, который, уж верно, добрался до цели.
— Тогда чего ищешь ты в Сид Фемен?
— Я ищу смерти для чужаков, а особенно их предводителя.
— И чем ты готова заплатить? — Ленивая усмешка сида стала лукавой и выжидающей.
Но Мюрин не успела и рта раскрыть, чтобы пообещать то, что собиралась: всё, что ни пожелал бы владыка мира под холмами.
— Дозволь мне взять твой меч, Нуаду Аргатлам, и я легко прогоню чужаков, — опередил её Конн. — Сегодня ночь Самайна, и кому, как не предводителю Великого гона, собирать кровавую жертву?
Нуаду явно собирался возразить, Мюрин прочитала это в его взгляде, но и ему не дали заговорить.
— Возьми же его, величайший из королей! — Женщина, сидевшая по левую руку от Аргтлама, поднялась на ноги и протянула через стол меч в богатых ножнах. Правитель дёрнулся, схватился рукой за бок, где мгновение назад находилось волшебное оружие. Бросил на черноволосую красавицу гневный взгляд, но смолчал, да и взор вскоре спрятал за улыбкой. — Ты носишь имя Сотня Битв в память о тех, что выиграл, так одержи ещё одну победу при Теркайле. Но тот, кто ведёт чужаков, мой. Помни.
Женщине Конн поклонился с явным почтением и принял оружие, а та отступила на полшага назад — и захлопали крылья сотни воронов, разлетевшихся в стороны. Мюрин заслонилась от летящей прямо в лицо птицы — но не ощутила даже дуновения ветра.
Пока мужчина прилаживал ножны, а после — говорил с какими-то подоспевшими людьми или сидами, она стояла на том же камне, не зная, что предпринять дальше. Запрет ступать на траву прозвучал ясно, и Мюрин не собиралась его нарушать, но что делать ещё? О ней словно забыли все вокруг. Филид снова заговорил, Нуаду смотрел на него, а не на гостей, да и Конн был слишком занят.
Всё же он оказался тем легендарным королём, которого она вспомнила. Почему не назвался и не позволил ей назвать имя? Почему вызвался помочь, не попросив ничего взамен? Отчего он вообще оказался здесь? Кто он теперь? Говорили, всадники, скачущие с Великим гоном, прокляты не сходить с сёдел до самого конца мира. Сиды обманули его?..