Там, после трапезы, атаман рассказал про свои победы. Они шли, эти шесть тысяч казаков, как огонь по степи. Все, что встречалось по дороге, сметалось в прах. Гомель противился – что от него осталось? А Быховец что? Они взяли его в одну ночь. Трусы эти поляки. Они как казацкий жупан увидят, так дрожат.
– Им наш батька такого страха нагнал! Ух!
В то время действительно одно имя Богдана Хмельницкого повергало поляков в трепет.
– А не устали твои молодцы?
– А с чего, батько?
– Так завтра берем Смоленск! Князь, – обратился царь к Трубецкому, – сговорись с кем надобно!
– Наконец-то! – вздохнули все с чувством радости…
Петр и его стремянный, Кряж, впервые пережили настоящий бой. Ночью, едва начались приготовления, Антон с суровым видом сказал Петру:
– На тебе, княже, надень чистую сорочку да испроси благословения у батюшки!
Петр хотел засмеяться, но увидел серьезную сосредоточенность на лицах и отца, и Антона – и смирился. Его самого охватил священный трепет.
– Батюшка, благослови! – произнес он, опускаясь на колени. Отец торжественно снял с шеи своей образок, который всегда носил окромя тельного креста, и поднял его над головой сына.
– Благослови тебя, Господи, и ныне, и присно, и во веки веков. Пошли тебе силы, крепости и удали! Аминь!
Он дал сыну поцеловать образ и надел его ему на шею.
Восторженная радость осветила лицо Петра. Он вскочил на ноги и крепко обнял отца.
– С Богом! – сказал растроганный князь.
– А ты, батюшка?
Князь покачал головой.
– Я нонче в бою не буду. Мое место при царе быть!
Он поцеловал сына и любящим взором проводил его до своей палатки.
Петр лихо вскочил на коня, которого подвел ему Кряж, и поехал к своему отряду.
На время боя он отпросился от царя, и князь дозволил ему встать в челе своего ополчения под руководством старого Антона.
– Береги мне его! – крикнул он Антону. Тот только кивнул головой.
– Глаз с него не спущай! – сказал он в свою очередь Кряжу, на что тот только ухмыльнулся.
– Ну, потешим, княже, свою душеньку! – говорил он весело, помахивая своим шестопером.
– В первый раз, Кряж, сердце так и замирает!
– Что в бой, что под венец, – ответил Кряж, – мне тут один стрелец сказывал, идешь – жутко, а там и не в себе. Только помахивай!
– С коней долой, всем пешим быть! – отдал приказание молодой полковник, князь Урусов.
– Вот тебе и сказ! – засмеялся Петр. – А на коне куда способнее!
– С коней долой! – слышались команды дальше, и вдруг грянула пушка. Это был сигнал двигаться. В темноте ночи двинулись войска, с трех сторон подбираясь к городу.
Петр шел наугад. Он знал, что его присоединили к стрельцам и что все они идут на главную башню, которую снова теперь громят из пушек.
Медленно, шаг за шагом подвигалась вся масса под грохот канонады, и вдруг раздался оглушительный крик «ура!», покрывший весь грохот, и, подхваченный словно волной, Петр понесся вперед. Ему пришлось куда-то лезть, он почувствовал, что начался бой, и закричал звонким голосом. Кто-то толкнул его в грудь, он махнул саблей и бежал дальше, спотыкаясь, падая, вскакивая на ноги, и с криком махал саблей. И вокруг слышались крики, стоны, проклятья.
Восток побелел, красной полосой означилось место восходящего солнца. Бледный свет озарил окрестности, и Петр увидел себя под стенами Смоленска; позади оставались взятые городки, где одним натиском были уничтожены слабые защитники.
Стрелецкая небольшая пушка раз за разом стреляла в толстые ворота.
Артамон Матвеев, простоволосый, с саблей, по которой текла кровь, распоряжался осадой, а сверху, со стен, сыпались камни, пищальные пули, лились смола и кипяток и с грохотом скатывались бревна, давя людей.
И опять вдруг пальба прекратилась, что-то загрохотало, и Петр с толпой очутился за воротами. Поляки ожесточенно рубились. Петр увидел толстое, красное усатое лицо, и вмиг оно облилось кровью от удара его сабли.
– Ура! – ревело кругом и неслось по узким кривым улицам, как лавина.
Петр занес саблю над поляком, но тот упал на колени и с мольбой протянул руки. Петр устремился дальше.
– Ну, отдохни малость! – услышал он добродушный голос и увидел улыбающегося Матвеева. Тот вытирал рукавом потное лицо и говорил:
– Знатно рубишься! Только врагов нет уже. Паны за воротами царю ключи отдают. Город наш, хвала Богу!
Петр опустил саблю и только теперь почувствовал усталость. Солнце уже клонилось к вечеру.
Царь, держа в руке опущенный меч, в окружении ближних бояр и военачальников въезжал в город. Звонили в колокола, гремела музыка, и войско кричало «ура!». Радость победы охватила Петра, и он присоединил свой голос к общему крику. Город Смоленск был взят. Наскоро уволакивали в сторону трупы, чтобы наутро схоронить их в общей могиле…