Затем с помощью той же кривой палки, он накидал немало болючих плюх, когда уже изрядно устав, я не успевал пригибаться от летящего в меня древка.
Следующим испытанием, совершенно обессиленного тела, было упражнение на выносливость.
На вытянутые перед собой руки, он клал по небольшому, дубовому брёвнышку. И когда вся куча падала на пол, он убирал одну деревяху и накладывал снова. Заставляя с этим, и так не подъёмным ворохом дров, ещё и приседать. А убрав ещё одно полено, уворачиваться от снова летящей под разными углами, палицы...
Перепрыгивание в кувырке, через подвешенное огромное бревно, уже не казалось каким-то тяжёлым испытанием. Однако пройдясь по нему и пару раз свалившись, при этом довольно больно ударившись, я изменил своё изначальное мнение. Затем, снова в ход пошла проклятая палица, теперь летавшая не только горизонтально, но и вертикально.
Эх, и зачем я её только проклятую подобрал! Палка была с граба или дуба, и не смотря на свой невзрачный вид, получать увесистым древком, было удовольствие еще то. И мне приходилось включать не только второе и третье дыхание, но ещё и отрастить глаза на затылке, чтобы не пропустить очередной, увесистой плюхи.
Но на этом выдумка деда не ослабла, и ещё с десяток подобных упражнений с отягощениями и летающей палицей, меня доконали окончательно. Под конец этого адского тестирования, у меня отваливалось и болело всё, что только могло отваливаться и болеть...
Так что интуиция меня не подвела. Дак, как и ожидалось, оказался садистом еще тем! И обещание своё, по поводу ни капли не жалеть, - исправно выполнявшим.
Он периодически заглядывал своим колючим взглядом, в застилаемые потом глаза, - мол, как дела, предок? Не пора ли такому дорогому гостю передохнуть? А то вы там, в своём будущем, даже мечи не в силах с собой носить. Устаёте видимо бедненькие, от таскания огромных животов и насиженных, непомерно тяжёлых, жирных задниц...
***
- Сэр Кот, устали? - Ехидно обдав меня взглядом, оценил масштабы бедствия, дед. - Может, пивка?
Я же, свалившись от очередного тычка проклятой деревяхи, быстро встал на ноги и пошатал головой.
- Мол, всё нормально. Хрен я тебя, хрыча старого, порадую своей капитуляцией. Давай-ка дальше дедуль, ты отлично справляешься с ролью опытного живодёра. Потому как, ещё парочка подобных, непонятных упражнений, и можно спокойно сдирать с меня мою побитую шкуру. Я Всё равно ничего не почувствую...
- А Вы молодец, сэр Кот! Признаться, не ожидал... - Вдруг заявил мой мучитель. - Не ноете, не жалуетесь, и всё чётко исполняете. Очень мне это нравится! - Подбодрил меня дед.
- И для начала, не плохо! Очень не плохо! Даже для здорового мужика, не плохо! А вы считай, - дитё... И раз такое дело, - то вот Вам, Ваше первое оружие. - И дедуля впихнул мне железную, двух килограммовую, полуметровую, металлическую чушку. И сказал тренировать запястье, не выпуская эту хреновину, ни днём, ни ночью. - Заболит правая рука, - перекинь её в левую. И сжимай её проклятую покрепче, не стесняйся! Авось не уд, не отвалится! - Наставлял меня дед. - А на сегодня, пожалуй хватит... - Несказанно обрадовал меня Дак.
- На сегодня, с меня хватит, а то я таким темпом и до вечера не протяну! А Вы сэр Кот, пивка хлебните и продолжайте! Что Вам, чемпиону, эти детские забавы! У себя в будущем, небось бы даже и не вспотели... А я пойду, посмотрю, как там у артельщиков дела. А то, уже почти обед...
- Не доживёт он... Фашист! Это я, если ещё хоть одним пальцем пошевелю, - копыта откину! Хватит, - значит хватит. - И я, дождавшись пока дедуля не скроется в глубине дома, словно тень пошёл за ним. Выпив в доме, целый кухоль заботливо оставленного на столе моим интендантом, слабенького пива, я решил на сегодня с тренировками завязывать...
***
Я снова сижу на своём любимом, тёплом бревне. С нетерпением жду обеда. Солнышко ласково греет, всё мышцы расслаблены, кроме правой руки, держащей дедову железяку. Дак сказал не выпускать, вот я и не выпускаю...
- Коти! Коти! - Снова этот противный, детский, писклявый голос...
- Да что же такое-то! И пять минут спокойно отдохнуть не дадут! - Я открыл глаза и тут же закрыл их рукой от яркого, весеннего солнышка. Верхом на богато украшенной лошади, сидела Флоренс. А девочка-то, совсем не бедная! Да и золотом здесь, далеко не всякую попону вышивают...
- Коти! С тобой всё в порядке? - Спрыгнув с лошади, подошла ко мне и потрогала за щеку девчонка. - У тебя что, лихорадка? Ты чего весь потный и белый?
Если бы над тобой так поиздевались, как надо мной дедуля, - то ещё не известно, кто бы из нас белее был! Хотя ты и так, белая... Чего тебе? Соскучилась?
- Всё нормально? А почему ты вчера, на наше с тобой место не пришёл? Я весь вечер прождала! Ты что, снова с этой Вивиан где-то шлялся? - Совсем уж как-то не ласково, начала меня отчитывать белобрысая.