Никаноров облегченно вздохнул и принялся убирать бумаги со стола в сейф, потом перевернул страницу — и его взору предстал столбик новых вопросов, он бегло пробежал их, чтобы дать заряд мозгам, чтоб зрело решение, и только успел захлопнуть блокнот, как по городскому телефону позвонил сын:
— Папа, ты скоро придешь?
— Уже собираюсь.
— Насчет мамы ничего не прояснилось?
— Ничего, сынок. Пока все без перемен. Я скоро приду, поговорим подробней.
— Приходи быстрей. Дед приехал.
— Ладно, Вадим, скоро буду. — А про себя подумал: как бы хорошо было, если бы сейчас дома хозяйничала Марина. Все умела и успевала делать сама. И как вкусно готовила. Да разве в этом дело? Сами бы все сделали, лишь бы она жила дома.
…Совместная жизнь Никанорова с Мариной началась, как и у многих других его одногодков: еле концы с концами сводили. На черный день откладывать было нечего, и они особо не сожалели об этом. Первые годы супруги жили у дяди Никанорова, Григория. Дом у него — под стать хозяину, добротный, пятистенный, под железной крышей, с небольшим пристроем, в котором он и поселил своего племянника, — утопал в зелени. Но зелень была не столько эстетическая, сколько, с крестьянской точки зрения, практическая: яблони, вишни, смородина, крыжовник, малина — словом, все, что родило и что можно было есть. Крестьянин чистых кровей, хотя и жил в городе, Григорий по-прежнему любил землю, и к тем, кто смотрел на землю, как на кормилицу, относился почтительно. Считая, что племянник его из-за науки своей от земли еще окончательно не оторвался, он отдал ему небольшой участочек, перед окнами, напутствуя:
— Клочок земли не страх какой, но прокормит, если не поленитесь. — Дядя хитро улыбнулся, похлопал Тимофея по плечу: — Ленивых в роду Никаноровых не было.
Оправдывая доверие, молодые посадили на участке всего понемногу: помидоров, лука, огурцов, а по краям, узкой полоской, для красоты — мак. И еще: Марина с трудом отвоевала грядочку под цветы. Она любила цветы, при виде их лицо ее добрело, становилось для Тимофея еще милее. И когда они полностью созревали, Марина нарезала букет и ставила вазу с цветами на середину стола, довольная и какая-то просветленная.
— Раз ты мне не даришь цветы, я сама себе подарок сделала. Ты посмотри, Тим, красота какая! Сразу и в комнате стало уютнее. Неужели ты не понимаешь этого?
— Кому нужна эта мертвая красота? — возмущался Тимофей.
— Она не мертвая! Цветы живут. Они в воде. Живут они!
— Нет, они умирают. Красота тогда настоящая, когда развивается в естественных условиях. В природе, а не в твоей стекляшке.
Это был единственный в их жизни конфликт, и с того раза Никаноров всегда стал покупать Марине цветы, хотя от своих взглядов не отказался. И уже много лет спустя, после того как первый космонавт мира Юрий Гагарин сделал виток вокруг планеты, а потом трагически погиб, Никанорову попалась в руки книга Юрия Нагибина «Переулки моего детства», где в новеллах о космонавте Никаноров вычитал, что Гагарин ненавидел цветы в горшках и вазах и постоянно грозился выбросить их на помойку. Его возмущало насилие над природой растения, которому место в поле и в лесу, а не в комнатной духоте.
— Понимаешь, Марина, какое совпадение? «Его возмущало насилие над природой растения». А мы? Что делаем мы? И ты в частности? Ты безжалостно выщипываешь их, эти бедные растения, словно перья с живой птицы. Каково, а?
Марина прочитывала нагибинские строчки о космонавтах, улыбалась натянуто, неестественно и молчала.
Каждый оставался при своем. А потом, потом она со своими подругами с фабрики, где работала инженером по бризу, поехала за грибами…
В кабинет директора вошел главный диспетчер завода.
— Тимофей Александрович, по заданию министра все сделано. Сам проверил.
— Хорошо. Проследите, чтоб вовремя отправили, — отпустив диспетчера, Никаноров поднялся. Надо торопиться, подумал он. Ведь отец приехал. Вот как получается, отец чаще находит время, чтоб навестить нас. Почему у нас никогда для родителей не хватает времени? Может, они нас любят больше, чем мы их. Как бы ни было, отец опять приехал. А когда я был у него в последний раз?
Редко выбирался Никаноров в родные края, хотя тянуло туда, иногда они ему снились, он просыпался и давал себе слово — обязательно съездить в село, пройтись по памятным местам детства и юности. А главное — порадовать мать и отца.