После этой фразы я задумалась. Ведь в случае, если он посчитал, что я села на него специально, речь о личном пространстве приобретает уже другой окрас. Я осознала, что вариант с прояснением обстоятельств не так уж плох.
– Ладно, это ваше с Дейвом дело, зато мы теперь знаем его имя...
– Нет никакого «нашего», но насчёт извинений, возможно, ты права, – перебила я её.
– И можем называть профессора просто Крисом.
После этого разговора мы начали разговаривать о том, как мы будем жить в том, по её словам «распрекраснейшем» комплексе.
Приехали мы очень быстро. И получаса не прошло, как через окно мы увидели его. Наш примгнос. Вивиан все так же восхищалась:
– Очуметь! Браво дизайнерам, строителям, садовникам и всем тем, кто принимал участие в постройке этого шедевра! Это же восхитительно, я в таком восторге...
За воротами возвышалось огромное замкоподобное строение. В некоторых местах на стенах висели флаги синего цвета с серебряным изображением птицы. На территории было очень много растительности, а ко входу вела дорожка, сопровождающаяся фонтанами. Я не могла не оценить величие этой сложной архитектурной работы.
– Вау...
– Теперь ты видишь! – начала Вивиан. – Об этом можно было только мечтать, и вот мы здесь!
– Мы здесь...
Это было бы несравнимо в моём городе даже с самым красивым зданием, ни с музеями, ни с посольством. Ни с чем-либо другим. Такое я могла увидеть разве что по телевизору, когда смотрела «Deutshe Welle».
В детстве, когда я разглядывала картинки Межрегионального Мосгемского Примгноса, я и не представляла, что он окажется таким удивительным. Где-то глубоко внутри меня проснулась надежда, что всё изменится. Что в таком прекрасном месте я снова смогу стать, как прежде. Я подумала о том, как мной гордился бы папа или даже брат... И мама. После этого по моей щеке пробежала слеза. Вивиан заметила это и обняла меня. И мне стало от этого так приятно, ведь меня никто давно не обнимал.
– Ну, держись, подруга, – сказала она. – За это нам придётся побороться.
Пока мы отправлялись ко входу Кристиан рассказывал разные интересные факты. Он также рассказал, что в отличие от всех примгносов в городе, только у нас есть своя ферма, по которой мы можем спокойно передвигаться.
– А воду трогать можно? – спросил кто-то из толпы.
– Всю воду, что находится в городе, можно трогать, пить, и даже плавать в ней, потому что она проходит семифакторную очистку, и её берут на проверку 2 раза в неделю.
Все решили испытать фонтан на пригодность. Мы с Вивиан не были исключением. Пока я проводила пальцами по глади воды, некоторые были уже были в ней по уши. И это не казалось странным, потому что, из какого региона ты бы ни был, нигде вода ещё не могла быть в таком доступе.
Тут ко мне подошёл Дейв. Он окунул руку в фонтан, и разглядывая её, сказал:
– Раньше люди могли пойти и искупаться в любом ближайшем водоёме.
Для меня было неожиданностью, что он снова заговорил со мной, но я решила тоже проявить дружелюбие:
– Даже если вода и не была заражена опасными патогенами, думаю, у них были свои проблемы, – поле чего я посмотрела на него. – Ты так не думаешь?
– Я думаю, что проблема в самих людях, – он сделал недолгую паузу. – Ведь не произойди излучения, неизвестно, что ещё мы натворили бы.
– Точно ничего хорошего... В любом случае, история тому подтверждение.
– А ты любишь историю?
Я заметила, что мы стали отставать от ребят, поэтому сказала:
– Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, сейчас пора идти.
Я нашла в толпе Вивиан и пошла в её сторону, а Дейв остался у фонтана.
Этот парень казался мне странным, и что-то мне подсказывало, что ему не свойственна этакая дружелюбность. Он был угрюмым: суровым, мрачным и неприветливым. А ещё меня с детства учили держаться подальше от красивых подозрительных парней. Папа всегда говорил:
«Все таки в тяжкие времена живём»
Сколько бы я не пыталась оспорить, в конце концов он всегда мог меня в этом убедить. А сейчас ему особо и не пришлось бы стараться.
Мы зашли внутрь. Вид там был соответствующий. Роскошная, дорогая лестница в конце просторного холла, а по бокам упорядоченные высокие колонны, украшенные светильниками и гравировкой. Перед каждой колонной стояли статуэтки в виде лиц основателей. Стиль был выполнен безупречно, казалось там не ни пылинки, а если разделить зал на две части и поставить посередине огромное зеркало, то половинки друг друга дополняли бы точно так же.
Стены были белыми, но из-за синеватого освещения такими не казались. Прямо над лестничной площадкой особо фигурировал витраж из синего стекла с изображением ворона. Сверху, на стене были выгравированы три буквы – «I», «M», «P». Они составляли между собой композицию в виде аббревиатуры с подсветкой. Главой этого трио выступала буква «P», внутри которой спрятались «I» и «M». Под символом блестела надпись «Interregional Mosgem Primgnos», на которую падал свет, как минимум с двух отдалённых софитов.