Она выглядела решительной. Родни улыбнулся, погладил её по щеке и обхватил руками лицо. Стейси наклонилась к нему со вздохом.
— Милая, — начал Родни, и его голос звучал твёрдо и решительно, — я уже говорил тебе: наши отношения не закончатся одной ночью. Я не знаю, буду ли обещать тебе вечность, для этого ещё слишком рано, да и тебе не стоит доверять столь скорым обещаниям. Но поверь, это не интрижка. Я хочу узнать тебя, и чтобы ты узнала меня. Хочу проводить с тобой как можно больше времени, только с тобой одной. До тех пор, пока ты этого хочешь.
Она моргнула, и он увидел, как сжалось её горло, когда она сглотнула.
— Ох! Это... больше, чем я ожидала.
— Чертовски верно, — пробормотал Родни, заставляя её громко рассмеяться. — Я должен признать, мисс Филдер, что ещё никто и никогда не устраивал мне засады так ловко, как вы... А ведь вы даже не пытались. Вы прямо-таки задели мою гордость.
Теперь она улыбалась.
— Ну, этого мы не можем допустить.
Прежде чем они смогли продолжить разговор, раздалась мелодия сотового телефона. Родни нахмурился.
— Это не мой.
— Это мой, — сказала Стейси, поглаживая его грудь. — Давай просто не обратим внимания.
Он усыпал поцелуями её бледное горло и сжал грудь, поражаясь, как идеально она уместилась в его ладонь. Он нежно массировал, наслаждаясь прерывистым дыханием Стейси и тем, как её шелковистые ноги беспокойно гладят его.
Через мгновение зазвонил телефон — домашний, понял он, а не сотовый.
Она застонала, в плохом смысле этого слова.
— О, ради всего святого! Пусть оставят сообщение на автоответчик, — напряглась Стейси.
— Стейси? Это мама. Возьми трубку, чёрт возьми. У нас ЧП.
Они оба замерли.
— Ну, что за облом, — простонала Стейси, скатываясь с Родни, к большому неудовольствию его тела. Восхитительно обнажённая, она пересекла комнату и взяла трубку.
— Мама? Что такое? Что случилась?
Он увидел, что она нахмурилась и закатила глаза. Он немного различал голос матери по телефону — женщина говорила на удивление громко.
— Не твоё дело, с кем я сплю, мам. Мне двадцать шесть, а не...
Она сделала паузу.
— Его зовут Родни Чарльз. Я сама видела документы.
«О, чёрт!»
Родни сел.
«Почему я этого не предвидел?»
Он полагал, что когда-нибудь ему придётся признаться... Но сейчас?
— Откуда ты достала эту информацию, мам? В ночь маскарада? — Тон Стейси был ледяным, затем она подняла руку. — Знаешь, что? Проехали. Мне наплевать. Я сама всё выясню.
Она повесила трубку, и Роди увидел, как она глубоко вздохнула и повернулась к нему. Взгляд мог заморозить на месте.
— Родители тебя пробили. Они сказали, что Родни Чарльза не существует. Что это поддельная личность.
Родни тяжело вздохнул.
— Послушай, я могу...
— Боже. — Она зарыла лицо в ладонях. — Боже.
Он вскочил с кровати и потянулся к ней.
— Не прикасайся! — закричала она, отпрыгивая от него. — Просто... уйди. Забирай манатки и убирайся.
— Для этого есть чертовски веская причина, — сказал он. — Я приехал сюда...
— Мне всё равно! Мне всё равно, находишься ли ты под защитой свидетелей или делаешь это, чтобы спасти свою младшую сестру. Меня не волнует, в чём причина. Я просто... Ты солгал мне!
— Я тебя даже толком не знал, — возразил Родни. — И были обстоятельства...
— Я не могу. Ты понимаешь? Я не могу... — Слёзы затуманили великолепные глаза и потекли по фарфоровым щекам. — Я не могу доверять...
— О, я понимаю. — Боль пронзила его насквозь. — Лишь от того, что предположительно большой кусок информации обо мне не соответствует твоему ожиданию, и на это есть чертовски веское основание, ты не доверяешь мне или любому другому мужчине?
— Я не могу доверять себе. — Её голос оборвался. — Просто… просто уйди. Мне нужно подумать. Побыть одной.
— Ты не можешь грести всех под одну гребёнку, — заметил он, собирая одежду и облачаясь в нелепый костюм, напоминая пьяного пирата восемнадцатого века. — Это несправедливо, Стейси.
— Жизнь несправедлива, Родни. Или как тебя там.
Он захлопнул за собой дверь.
ГЛАВА 12
Несколько часов спустя Стейси сидела в гостиной родителей в неком оцепенении. Она обожгла язык кофе, который ей предложили, и едва это заметила. Её родители разглагольствовали, расхаживали по комнате, бушевали. Она же тупо уставилась на них, как будто забрела на лекцию предмета, который не посещала. Чуть ли не внетелесный опыт.
Нельзя же дважды наступить на одни и те же грабли. Или можно?