— Никки я, конечно, понимаю, что из-за беременности твое настроение вечно меняется, но не надо дуться из-за того, что я…
— Что? Майерс, ты решил я зла на тебя из-за того, что ты мне отказал? — Вот сейчас злость немного вскипела внутри, но сделав большой вдох, успокоилась. — Это все ерунда.
— Тогда что не так? — Райт говорит спокойно. Смотрит в мои глаза.
— Я… — немного заикаюсь, до сих пор не зная, как сказать ему все то, что я хотела. А потом зажмуриваю глаза и, набираясь смелости, начинаю говорить. — Я хочу съездить на могилу мамы Райт. Побывать в тех местах, где прошло мое детство. Увидеть еще один раз все собственными глазами, и боже, — начинаю чаще дышать, унимая барабанящее сердце, — узнать, что с моим отцом. Не знаю Райт, этот человек принес мне много страданий и горя, но, черт возьми, я хочу знать, что сейчас с ним. Как он живет. С кем. Там же. Или может быть уехал с Атлантиса.
— Ты хочешь этого именно сейчас? Сегодня? — Райт немного растерян. Конечно, он не ожидал такой просьбы от меня, но я уверена, сделает все, чтобы мне угодить.
— Райт до Атлантиса ехать чуть больше часа. Я просто хочу поставить точку на прошлом. Эти мысли и воспоминания продолжают изводить меня. С тех пор, как я сбежала из приюта, больше не возвращалась туда. Даже в ту сторону не ездила. Прошло столько лет, а я, — на глазах появляются слезы, — а я не была на могиле моей мамы. Я холодная сучка Райт. Должна была поехать туда и хотя бы положить цветы за все это время, но я даже не думала об этом. Пожалуйста, можешь считать это капризом твоей беременной жены, но я хочу попасть туда, как можно скорее. — Замолкаю, давая Райту возможность переварить весь мой диалог, который просто выплеснулся из меня.
— Давай для начала позавтракаем, — Райт поднимается со стула и идет в сторону плиты. Как ни в чем не бывало, продолжает что-то нарезать, словно полминуты назад я ни о чем его не просила. Проходит наверно минут пять. Между нами полная тишина. Райт накрывает на стол и садиться снова напротив. Подвигает тарелку с блинчиками и творогом и угрожающе смотрит. Да я съем сейчас все, что стоит на этом столе. В подтверждение мой животик начинает урчать, и я нагло ухмыляясь, прямо руками, начинаю уплетать блинчики, приготовленные моим мужем. Он довольно улыбается, отпивая с чашки кофе.
— Это значит да Майерс? Мы поедем в Атлантис? — Он так мне ничего и не ответил, поэтому я осмелилась и задала этот вопрос в лоб.
— Разве я могу тебе отказать, — он улыбается, хотя в его глазах я замечаю проблески волнения и печали. Конечно, Райт переживает за мои эмоции и чувства, когда я увижу могилу своей матери. Конечно, он опасается за мое состояние и нашего малыша. Но я готова пообещать ему, что буду держать себя в руках. Это давно не приносит такой боли, как раньше. Не разрывает сердце на клочья, и не заставляет мои слезы душить меня постоянно. Все стало призрачным, но преследующим меня. И я просто напросто хочу избавиться от этих фантомов. Закрыть дверь в прошлое и выбросить ключи. Навсегда, — Никки я все понимаю. Это важно для тебя, я просто боюсь…
— Со мной все будет хорошо. Я обещаю никаких истерик или чего-то подобного. Я и твой сын будем в полном порядке. Райт, для меня это необходимо. — Доедаю практически все блинчики, положенные на тарелку, — понимаешь, этот кусок прошлого, словно держит меня за плечи, не давая идти вперед. Я должна скинуть этот груз с плеч и забыть обо всем. Это все ради нашего блага.
— Я люблю тебя малышка, — Райт поднимается на ноги, и, наклоняясь, целует в щеку, — и сделаю все, что твоей душе угодно. Доедай, я пойду, переоденусь.
— И я люблю тебя Майерс, — говорю уже сама себе, потому что Райт мгновенно выходит из кухни. Наверно я предчувствовала его реакцию, поэтому и тянула с разговором. Но в этом нет ничего страшного. Всего лишь час в дороге. И несколько минут, чтобы почтить память дорого мне человека. А потом я решу, отправиться ли на поиски отца, но я очень хотела узнать хоть что-то о его судьбе и жизни. Это нужный шаг. Последний. Чтобы оборвать нить, связывающую меня с прошлым. Доела творог с кофе и, убрав тарелки в посудомоечную машину, вышла из кухни. Лишь услышав, как хлопнула входная дверь. Райт предоставил мне полное одиночество, чтобы спокойно собраться. Еще раз все обдумать и сделать этот мучающий шаг. Прошла в спальню и невольно взглянула в окно. Райт маячил возле машины и нервно курил. Я понимала его беспокойство, но и он должен был понять меня. Быстро одевшись в легкое платье, вышла в прихожую попрощавшись с Таем на ходу. Раз уж Райт не взял его с собой, значит, наш пес остается дома. Схватила ключи и, закрыв квартиру, спустилась на улицу. Райт не говоря ни слова, открыл мне дверцу и помог сесть в машину. Так же безмолвно сел сам и не ждя ни минуты тронулся с места. Он знал куда ехать, поэтому даже ничего не спросил. А я, понимая, что сейчас моему мужу нужно немного времени, чтобы успокоиться, отвернулась к окну, смотря на мелькающие здания. Откинула голову на сиденье и прикрыла глаза. Это не будет очередным испытанием. Боль давно отступила. Ненависть развеялась. Я помню времена, когда до сжигающего чувства внутри ненавидела этот город. Каждую минуту, которую я мучилась в нем. За исключение того короткого промежутка времени, когда была жива мама. Но это было детство. Далекое и туманное. Мое детство, которое хочется помнить до конца своих дней. Чтобы рассказать своему сыну, какой была его бабушка. Так жаль, что он никогда не увидит ее. Не почувствует заботы. Эти мысли не давали покоя. Меня тянуло в Атлантис, как магнитом. Последние несколько недель, не находила себе места, постоянно думая об этой поездке. Наверно пока ты помнишь то, что радовало тебя и то, что приносило боль и разочарование, ты просто не сможешь найти покой. Ты не жилец. Даже если просто забыть. Постараться вычеркнуть из жизни этот отрезок времени, рано или поздно все всплывет вновь. И начнет медленно грызть где-то внутри. Изнурять. Я устала от этих чувств и хотела поскорее закончить эту долготрепещущую историю. Все просто смешалось. Эти лица. Напрягаю память и не могу вспомнить даже лица отца. Или моей сестры. Они стерты болью. Призрением к этим людям. Они съедены моими слезами и жестокостью детства. Но уничтожить из моей памяти их насовсем не удается. Может быть то место, где я испытывала все это, поможет мне. Поселит покой в мою тлеющую душу.