Покинув одну конспиративную квартиру, Головин вскоре оказался на другой и на следующее утро вышел из нее в форме немецкого обер-лейтенанта. Вступал в действие вариант номер пять.
Маршрут Головина по городу был рассчитан до минуты, и он, как и ожидал, встретил Франца Юргена, направлявшегося в жандармерию, там, где они могли обменяться несколькими словами, не будучи кем-либо замеченными.
Еще через час Головни вразвалку, с ленцой подошел к воротам продовольственного склада и назвал часовому полученный от Юргена пароль, действовавший в городе на эти сутки.
В кабинете начальника склада он спросил тихо:
— Как дела, гауптман?
В тоне вопроса, заданного младшим по званию офицером, не лишенный сообразительности начальник склада уловил уверенность, которая заставила его ответить, не церемонясь с собственным ущемленным «я».
— Отлично, обер-лейтенант. — И все-таки он спохватился: — С кем имею честь?
— Через меня с генералом Кюммелем, — спокойно ответил Головин и повторил пароль, полученный от Юргена.
Интенданту оказалось вполне достаточно такого подтверждения полномочий обер-лейтенанта. Разговор в кабинете начальника склада длился недолго. Гауптман усердно заверял проверяющего, что все будет сделано в срок и в надлежащих размерах, незаметно для себя называя и сроки и размеры заготавливаемого им продовольствия. Мы умели считать, знали, что и в каких размерах выдавалось в пайках различным родам войск врага, поэтому Головин во время разговора получал ценнейшую и информацию.
Практически свою задачу разведчик выполнил. Однако оставалось еще так же виртуозно уйти из кабинета. Уйти так, чтобы прозревший гауптман не побежал мгновенно следом, расстегивая на ходу кобуру и вытаскивая пистолет
То, что прозрение может наступить позже, нас не беспокоило. Но если бы Кюммель через несколько часов узнал о посещении склада неизвестным офицером, то он должен был сделать лишь один вывод — вывод о своем проигрыше: остановить запущенную в движение махину переброски войск было не в его власти да и, откровенно, не в его интересах.
Согласно кивая гауптману, по-прежнему оставаясь внешне совершенно спокойным, Головин искал подходящий момент, чтобы попрощаться. Но интендант проявлял рвение, он явно хотел оставить о себе хорошее впечатление в надежде, что генерал Кюммель не забудет его стараний.
— Прекрасно, — наконец прервал бесконечный его отчет Головин. — Я доложу господину генералу, что нашел полный порядок на вашем складе, и особо отмечу трудности, с которыми вы столкнулись.
Гауптман благодарно улыбнулся, предложил:
— Может быть… ради знакомства… по рюмке коньяку?
— К сожалению, — сухо отказался Головин, — через пятнадцать минут я должен быть у генерала. Не провожайте меня. — Последнее он добавил не зря: гауптман мог бы удивиться, что порученец Кюммеля ходит по городу пешком.
Сопоставляя полученную Головиным информацию с другими данными, мы смогли вскоре сообщить Центру сроки и масштабы готовящейся переброски войск врага. В том же сообщении я представил к награде большую группу бойцов отряда.
Особое задание было выполнено.
5. ПО ЛОЖНОМУ СЛЕДУ
Враг с каждым днем наращивал машину подавления боевой деятельности народных защитников и подполья. Росло количество могил расстрелянных и замученных в городах и селах Белоруссии, множились карательные экспедиции, увеличивалось число фашистских гарнизонов и личного состава в них. Но по непонятной врагу логике это приводило к тому, что фронт в его тылу не сужался, а, наоборот, день ото дня ширился и становился мощнее.
Гитлеровцы лихорадочно искали новых способов борьбы с партизанами и подпольем.
Мы тоже, как говорят, не сидели сложа руки. Однако при умножении наступательных ударов нам постоянно приходилось разгадывать обновленную тактику противника и неустанно заботиться о повышении эффективности своих действий.
Особой заботой была необходимость строгого контроля за вновь создающимися, порой стихийно, самостоятельно, партизанскими подразделениями.