— И меня подстрелят, как тетерева, — с иронией перебил Базыленко.
— Почему же обязательно подстрелят? — возразила Веселовская. — Сначала, наверное, они захотят выяснить — кто вы такой. Вот вы и расскажете им все, что собирались.
— Эхе-хе! — прокряхтел бургомистр. — Нет уж, если партизаны согласны на встречу со мной, то пожалуйста — в мой кабинет. Там и поговорим.
— Так ведь это не они хотят встретиться с вами, а, насколько я поняла, вы с ними, — с веселой беззаботностью сказала Нина.
— А они и впрямь не хотят? — Базыленко смотрел на нее совершенно серьезно.
— Господи! Ну да откуда ж мне знать? — «удивилась» врач. — Никогда не разберешься в ваших мужских делах!
— Ну что ж, ну что ж, — замямлил бургомистр, — а то я не против… гм!.. даже готов в любой день… с десяти до двенадцати… Пусть только назовется, мы бы вдвоем поговорили по душам.
— Знаете, — вдруг осененная внезапной мыслью, предложила Нина, — у меня как будто есть один пациент, странный такой человек, и как будто тот, кто вам нужен. Я попробую сказать об этом ему.
— Что за пациент? — Глаза у Базыленко остро блеснули.
— Вряд ли вам что-нибудь скажет его имя, — возразила Нина. — К точу же, может быть, я ошибаюсь.
Базыленко зачастил на приемы чуть ли не ежедневно. По-прежнему мы не замечали никакой слежки за Веселовской, и, по нашим наблюдениям, никто ни разу не сопровождал бургомистра к врачу. Важный разговор долго не возобновлялся, но наконец Нина сказала Базыленко:
— Вчера я видела человека, о котором говорила вам. Получилось не очень удачно — он уезжал по какому-то делу в Минск, но я передала ему вашу просьбу. И вы знаете, он вовсе не удивился. Пообещал, что на днях к вам зайдут. Скорее всего — в среду. Вас это устроит?
— Что за человек? — с удивительной быстротой спросил Базыленко.
— По-моему, он работает на каком-то заводе, — ответила Нина. — Впрочем, я могу и ошибиться: я ведь предупреждала, что мало смыслю в таких делах. Но с виду вполне интеллигентный. Наверное, инженер. Его зовут Виктор Викторович Страшко.
Веселовская сознательно назвала имя и фамилию «какого-то инженера» — карточка на него уже лежала в регистратуре, и до среды Нина тщательно следила — не заинтересуется ли ею кто-нибудь. Однако этого не произошло.
Конечно, контакт с бургомистром был хотя и заманчивым, но рискованным делом. Но если Базыленко по тем или иным причинам действительно согласен на сотрудничество с партизанами, то контакт с ним сулил огромную выгоду. Но даже и в случае, если он исполнял лишь роль в затеянной гестапо игре, и тогда мы были намерены извлечь из этого определенную пользу.
Поэтому после многих сомнений решено было отправить на свидание с бургомистром бойца отряда Федора Кузмина. О Федоре говорили, что природа наградила его особым даром — умением ускользать из рук врага, будто угорь.
Кузмина страховали подпольщики и «Засядько». Вне зависимости друг от друга они тщательнейшим образом проверили все подходы к управе и не обнаружили ничего подозрительного.
В половине первого дня Федор подошел к управе. В приемной он небрежно бросил секретарю:
— Господин Базыленко назначил мне прием, — и тут же, не ожидая ответной реакции, прошел в кабинет бургомистра.
Тот, очевидно, давно ждал гостя, потому что тут же вскочил из-за стола, пошел навстречу, протягивая руку.
— Но Кузмин уклонился от рукопожатия:
— Я к вам по вашему приглашению.
— Нельзя ли точнее? — Базыленко перешел на официальный тон, должно быть, по привычке предупредил секретаря, что в ближайшее время будет занят, закрыл дверь, несколько раз проверив, плотно ли.
— Вы хотели встретиться с партизанами. Я пришел к вам для предварительного разговора, — объяснил Кузмин.
— Как вас понимать? — Во взгляде Базыленко чувствовались недоверие и злоба. — Почему — предварительного?
— Вы, очевидно, хотели бы говорить не с рядовым партизаном, а с командованием? — ничуть не смутившись, в свою очередь спросил Федор.
— Да, это для меня предпочтительнее.
— В таком случае, — сказал Федор, — вам предлагается встреча на высоком уровне. Конечно, не в Могилеве. Мы предлагаем окрестности деревни Травковичи, причем заранее гарантируем вам безопасность независимо от исхода переговоров. Как вы знаете, наше слово твердое — и тогда, когда мы выносим приговоры, и тогда, когда мы что-либо обещаем.