— Хорошо, — подумав как следует, ответил бургомистр. — Я согласен на ваше предложение.
— Это не все, — продолжал Федор. — Мы хотели бы получить определенные гарантии.
— Какие? — Базыленко смотрел в стол.
— Некоторое время назад по вашему приказу были арестованы местные жители. — Кузмин перечислил около десятка фамилий подпольщиков. — Вы должны освободить их, признав необоснованность выдвинутых обвинений. Это условие обязательное. Без него ваша встреча с партизанским командованием не состоится.
— Но… — начал было Базыленко. — Я собирался сообщить вам чрезвычайно важные сведения. Уже они стали бы гарантией моей готовности сотрудничать с вами.
— К сожалению, — прервал его Кузмин, — я не уполномочен о чем-либо договариваться с вами, кроме того, что сказал. Если вы принимаете наши условия, то как только люди будут освобождены, состоится ваша встреча с командованием. Точное время вам сообщат.
Базыленко опять надолго задумался, но в конце концов с тяжелым вздохом согласился:
— Будь по-вашему.
И снова все прошло как будто бы гладко. Были освобождены из тюрьмы и переправлены в лес наши товарищи; вторично побывал у Базыленко Кузмин и назначил конкретное время и место встречи; не наблюдалось никакой слежки ни за Федором, ни за Веселовской. Но в день встречи события резко изменили характер.
Мы понимали, что попытка организовать наблюдение за местом встречи, едва она будет назначена, может быть замечена гитлеровцами, и поэтому заранее приняли меры. Уже сутки за этим местом наблюдал, тщательно укрывшись от посторонних глаз, «Засядько». За несколько часов до встречи он обнаружил движение людей в округе — свидетельство готовящейся засады.
Разведчик подал условный сигнал, и столь кропотливо организуемая встреча гитлеровцев с партизанским командованием не состоялась.
Происшедшее требовало тщательного анализа. В штабе бригады мы собрали специальное совещание. Собственно, цель противника, равно как и методы ее достижения нам была ясна. Полагая подполье наиболее слабым звеном партизанского фронта, враг решил через него добраться до нашего командования. Он предпочел оставить на свободе расшифрованного подпольщика и нашего разведчика, зато, усыпив нашу бдительность, достичь более крупного успеха, нежели арест рядовых бойцов.
Мы понимали: враг не остановится на этом своем провале. Последующие события показали, что наши опасения не напрасны.
Накапливая информацию, анализируя ее, мы уже приступили к осуществлению очередной операции против абвера и гестапо, в ходе которой испытанными бойцами показали себя не только разведчики «Неуловимых», но и белорусские подпольщики.
В ближайшие недели «центр тяжести» этой операции переместился в Полоцк и Ветрино.
3. «ЦЕНТР ТЯЖЕСТИ»
В деятельности еще одного из многих отрядов бригады «Неуловимых» было несколько примечательных особенностей. Он, как правило, первым встречал карателей, выходивших из гарнизонов Полоцка и Ветрино на борьбу с партизанами и для грабежа местных жителей. Он же служил и перевалочной базой для всех диверсионных групп бригады из отрядов, расположенных по другую сторону Двины. Он обладал маневренностью, которая позволяла подключать его бойцов к любой крупной операции. Этих качеств отряда, воспитанных в нем его командирами, требовала и обстановка, и его своеобразное географическое положение — он размещался в непосредственной близи от крупных вражеских эшелонов и в то же время стоял на перекрестье основных партизанских троп.
Как и другие подразделения «Неуловимых», отряд состоял в основном из военнопленных, бежавших из фашистских лагерей и тюрем, из местных добровольцев, из подпольщиков, вынужденных уйти в лес от преследования гестапо. Пожалуй, он чаще других участвовал в совместных отрядных действиях. Особенно это сказалось в проведенной «Неуловимыми» операции по спасению детей детского дома имени Ленина, оказавшихся на оккупированной гитлеровцами территории. Кроме детского дома имени Ленина, под защитой «Неуловимых» находился также полоцкий детский дом. Оба они не успели эвакуироваться в первые дни войны, попытались было где пешком, где на подводах уйти на восток, но были остановлены оккупантами и вынуждены были вернуться: полоцкий — в город, а имени Ленина — в Быковщину.