Получить подтверждение этому выводу довелось опять-таки Сергею Лубянникову, который вскоре вернулся в Ветрино для завершения своего первоначального задания.
Несколько дней он искал нового кандидата на роль курьера. И наконец, по совету подпольщиков остановился на выходце из кулацкой семьи Луйко. По имевшимся сведениям этот самый Луйко очень часто ездил в Полоцк и, судя по всему, выполнял какие-то поручения тамошних мастеров закулисных дел, так как пользовался большим доверием вражеских властей, однако в Ветрино ни в какие контакты с ними не вступал.
На этот раз сам Лубянников до времени оставался в тени, и в разговор с Луйко вступил другой боец отряда.
Разговор велся намеками и сводился пока что к тому, что Луйко-де может хорошо заработать, если месяца через полтора организует обоз из тридцати подвод для перевозки выгодного груза — то ли фуража, то ли хлеба. Луйко держался осторожно, обещал подумать и дать ответ через несколько дней. Назначили место и время повторной встречи, и договаривающиеся расстались.
Теперь к делу приступил Лубянников. Он видел, что предатель сразу после разговора стал запрягать лошадь. Сергей, не дожидаясь, когда Луйко выедет со двора, зашагал из Ветрино по направлению к Полоцку. На выходе из городка он предъявил патрулю чисто сделанный аусвайс и без всяких подозрений миновал пост.
Луйко догнал его нескоро, когда Сергей уже начал сомневаться в своем расчете. Далеко позади послышался стук копыт и негромкий скрип колес. Предатель ехал не спеша — очевидно, берег лошадь. Когда он поравнялся с одиноким путником, Лубянников весело спросил:
— Не подвезешь, дядя? Я заплачу.
— Заплатишь! — подозрительно протянул Луйко, но все же лошадь остановил. — А документы у тебя есть?
— А как же! радовался чему-то Сергей. — Показать, что ли?
— И документы покажи, и деньги вперед давай. — Заполучив и то, и другое, предатель заметно подобрел.
Дорога была не короткой, телега медленно тащилась к Полоцку, и Сергей, нарушив молчание, попытался заговорить с Луйко:
— По какому делу едешь, дядя? — Не получив, как и ожидал, ответа, спросил — Глухой, что ли?
— Не глухой, а верующий. Исповедуюсь только попу, — мрачно ответил Луйко.
— Ну и напрасно. А то поговорили бы. Дорога быстрее бы пошла. Глядишь, я бы тебе чего рассказал, ты бы мне что поведал — вот и доехали.
— Ты лучше сам мне чего-нибудь расскажи, — усмехнулся Луйко. — Я не говорун. Я больше слушать люблю.
Сергей не стал ломаться, охотно принялся рассказывать о «цели» своей поездки в Полоцк — о каком-то обещании большого начальника, которого он хочет разыскать там, о планах перебраться в Молдавию, потому что он намерен выращивать виноград, о своей «припадочности», благодаря которой он ни на что больше не годен, о каких-то услугах тому самому начальнику.
Так незаметно доехали до города. На базарной площади, где предатель оставил привязанной лошадь, расстались. Впрочем, так считал Луйко. Сергей шел теперь за ним в отдалении и намерен был лишь убедиться, что Луйко направляется в полицию или в жандармерию, а то и в гестапо.
Однако предатель направился совсем не в ту сторону, где находились эти учреждения, и у Сергея вновь возникло сомнение, правильное ли он принял решение.
Они давно миновали центр города, Лубянникову все труднее было оставаться незамеченным, а Луйко вдруг стал проявлять беспокойство. Он несколько раз резко оборачивался назад, и Сергей едва успевал укрыться за деревом.
Лубянников догадался, что Луйко кружит вокруг одного дома, явно заброшенного, слепо глядевшего на мир заколоченными окнами. Очевидно, уверившись в безопасности, предатель подошел к окну и передвинул на нем доску, поменял ее положение. После этого он решительно зашагал к центру города, но опять не зашел ни в жандармерию, ни в полицию, а прямиком направился к базару.
На полоцком базаре Лубянников передал наблюдение за Луйко «Ларисе», страховавшей его в городе, а сам вернулся к заброшенному дому. С величайшей предосторожностью он забрался на чердак, вынул мох между балками перекрытия. Теперь, случись в доме быть посторонним людям, все происходящее в нем стало бы слышно и на чердаке.