Полицай усмехнулся:
— Жди, коль не лень. Только он до вашей сестры не особо охоч.
Клава не отозвалась на это замечание, только, зябко поведя плечами, сказала:
— Холодно тут, я в коридоре подожду.
— Не положено, — нахмурился полицай, кажется, расстроенный тем, что пофлиртовать не удастся. — Инструкция запрещает.
— Ну хоть немножко, — упрашивала Клава. — Согреюсь и выйду.
— Смотри, как бы хуже не вышло, — согласился полицай. — Фельдфебель Ганс не любит посторонних.
— Я ему не посторонняя, — игриво намекнула девушка и решительно прошла в коридор.
Аппаратная находилась в небольшом зале без двери, и Клава в считанные мгновения установила мину на нужный час, спрятала ее в фанерном ящике с отработанными перфолентами. До взрыва оставалось двадцать минут, в течение которых она должна была отказаться от «ожидания Ганса» и покинуть телеграф. Но все произошло иначе.
Девушка уже собралась было выйти к полицаю, когда услышала шаги на крыльце и голос дежурного:
— Господин фельдфебель, вас там ждут.
— Меня? — удивился Ганс. — Кто?
— Какая-то девушка.
По непонятной причине телеграфист изменил обычный распорядок и появился на телеграфе раньше срока. Через секунду он должен был появиться в коридоре — времени, чтобы что-то придумать, практически не оставалось.
Фельдфебель вошел в коридор.
— Кто ты и что здесь делаешь? — задал он вопрос.
— Жду вас, — храбро ответила девушка. — По личному делу. А зовут меня Таней.
— Прошу! Фельдфебель жестом показал на аппаратную и, войдя вслед за Клавой, спросил: — В чем же ваше дело?
— В том, что вы совершенно не обращаете внимания на женский пол, — нашлась Клава.
Фельдфебель ничего не понимал, а Клава с напором продолжала:
— Одна моя подруга очень переживает из-за этой вашей черты. Она уже совсем извелась, а вы на нее — никакого внимания. По-моему, с вашей стороны это жестоко.
Разговор еще только завязывался, а секунда за секундой бежали неумолимо, приближаясь к роковой черте
— Кто эта подруга? — заинтересовался фельдфебель.
— Если хотите, я могу привести ее сюда.
По телеграфист решил по-иному:
— Мы вместе пойдем к ней после сеанса. Я освобожусь минут через сорок. Садитесь пока.
До взрыва оставалось пятнадцать минут.
— Это не совсем удобно… — замялась Клава.
— Почему?
— Подруга ждет меня… и подумает, что я тут с вами… Она ревнивая — страсть. И потом… ее родители… лучше бы они ничего не знали.
— Родители? — опешил фельдфебель. — При чем здесь родители?
— Она еще очень молодая.
— Моложе вас? — усомнился телеграфист.
— Чуть старше, — сказала Клава, зная, что сама выглядит совсем девчонкой.
— Вот как? — довольно усмехнулся фельдфебель и неожиданно согласился: — Ну что ж, ведите ее сюда.
Большого труда стоило Клаве уйти из аппаратной спокойными шагами. Но по улицам она бежала что было сил. На околице ее встретили товарищи и всю дорогу до лагеря как-то странно поглядывали на девушку. Дома, посмотрев в зеркало, Клава поняла, почему: на голове ясно обозначились две седые пряди.
Второй эпизод произошел несколько позднее. По заданию подпольного райкома партии комсомольцы вели разведку в городе Браславе: нужно было выяснить количество прибывших в город карателей, их размещение, расположение аэродрома, складов с горючим, прочих объектов.
Отправившись на это задание и благополучно проникнув в Браслав, Клава вдруг почувствовала себя неподготовленной к его выполнению. Делать зарисовки было рискованно, а память не имела необходимой тренировки. Девушка бродила по городскому парку и лихорадочно искала решение.
Вскоре она уже беззаботно, неторопливо шла по городу с большим букетом листьев. Даже самый придирчивый глаз не обратил бы внимания на строго определенный порядок их расцветки, на различную длину черенков и уж, конечно, не сообразил бы, что букет — своеобразный план города. Впрочем, он и Клаве уже был не нужен — как только девушка нашла способ систематизировать свои наблюдения, она почувствовала, что они тут же улеглись в памяти.
Клава долго хранила этот букет — как напоминание об операции в Браславе…
Командир нового отряда впервые увидел Клаву в бою. Так получилось, что когда он по приказу командования прибыл принимать отряд, бойцы под руководством комиссара Смирнова участвовали в стычке с карателями. Сразу вступивший в бой Петр Широков очень удивился ловкости, с которой совсем молоденькая девушка обращалась с автоматом. Когда она после боя, сдав добытые трофеи, доложила о себе, Широков восхищенно сказал: