В те дни Борис Львович Глезин и лично участвовал в разведывательно-диверсионной работе и других операциях, и порой возглавлял группы, громившие вражеские гарнизоны и карателей, и осуществлял руководство крупными диверсиями на железной дороге.
Одно из выполненных Борисом Львовичем специальных заданий заслуживает отдельного рассказа.
В Ветринском районе в то время объявился новый начальник полиции, немец по национальности, некто Кох. Своими жестокостями по отношению к населению он резко выделился даже среди своих изуверов-фашистов местных полицейских сил. Люди в «подвластном» ему районе буквально стонали от репрессий этого гада. «На небе бог, а на земле Кох», — говорили в народе.
Удалось выяснить, что Кох — давний ставленник фашистских тайных сил. Он обосновался на нашей территории еще со времен первой мировой войны (таких агентов тайных сил было немало), скрывался под личиной лояльного гражданина, дожидаясь момента, когда можно будет сбросить эту маску. Момент настал, и Кох «развернулся» как только мог. Он предавал, доносил, убивал, грабил, насиловал. При патологической своей жестокости он был хитер и коварен. Понимая, что полицейских сил может оказаться недостаточно при налете партизан, Кох нашел верный способ постоянно держать при себе в полицейском участке несколько десятков солдат. Для этого он наладил в подсобном помещении маленький, но достаточный для его цели завод самогоноварения. На «угощения» к Коху фашисты заезжали с удовольствием. Таким образом, он в случае надобности всегда мог усилить свой полицейский отряд «гостями».
Мы приняли решение уничтожить Коха. Руководил осуществлением этой операции комиссар «Неуловимых» Борис Львович Глезин.
Как раз в это время матерый полицейский присмотрел для себя лучший дом в поселке и решил справить новоселье. На новоселье к Коху должно было съехаться значительное количество гитлеровцев, и Глезин решил приурочить операцию к этой «дате».
Изувер ждал гостей утром 16 мая, а в ночь с 15-го на 16-е группа партизан под руководством комиссара совершила дерзкий налет на поселок, смяла находившихся там фашистов, зачитала и привела в исполнение приговор агенту гестапо Коху. Дом палача был сожжен. Спешившие на новоселье гости прибыли на пепелище и также были уничтожены партизанской засадой.
И военный, и политический успех операции был значителен.
Борис Львович Глезин прошел с бригадой весь путь «Неуловимых». После войны он работал в органах Государственной безопасности, в настоящее время — персональный пенсионер республиканского значения.
КОРАБЕЛЬНИКОВ Павел Алексеевич. Начальник разведки бригады. Корабельников не только мастерски разрабатывал и осуществлял конкретные операции, но и всей своей деятельностью подготавливал почву для успешного завершения будущих заданий.
Павел Алексеевич порой бывал излишне педантичен или щепетилен, но зато если уж он верил человеку, то это значило, что на того можно было рассчитывать наверняка.
Вспоминается один случай, когда мы узнали, что шестеро подпольщиков в Бегомле схвачены врагом. У нас не было времени ни выяснять причины провала, ни разрабатывать операцию по спасению подпольщиков, потому что гитлеровские власти в Бегомле объявили о публичной казни советских патриотов, обреченных на смерть без суда и следствия. Экзекуция должна была состояться в ближайшие дни.
Безучастными к судьбе пусть неизвестных, но наших же товарищей мы, естественно, остаться не могли. У Корабельникова родилась идея ультиматума. Этот ультиматум адресовался коменданту гарнизона, и в нем говорилось, что в случае казни подпольщиков гарнизон будет полностью уничтожен партизанами.
Добровольцев, вызвавшихся стать курьером, оказалось немало, но всем другим Корабельников предпочел девяностолетнего Корнеева и, как оказалось, не ошибся.
Фашист принял партизанского посла надменно. Прочитав ультиматум, сказал с усмешкой:
— Старый дурак! Как ты решился явиться ко мне с таким письмом? Неужели ты не понимаешь, что я тебя сейчас расстреляю?
— Что делать, господин комендант? — вздохнув, отвечал старик. — Вы хотя бы расстреляете. А партизан… который меня послал… такой здоровый! Такого роста! В сажень ростом, сажень в плечах, грудь — больше метра! Он меня голыми руками раздавить мог, если бы я ослушался.
Нарисованная внешность партизана произвела на коменданта должное впечатление, по пока что он лишь разозлился: