И вот группа подрывников построена, тщательно проверена компактность уложенных вещмешков, даны последние инструкции…
Около суток шли они по ноздреватому, проваливающемуся весеннему снегу. Шли след в след, стараясь, как их и учили, не задевать увешанных сосульками веток, опускались в овраги, снова карабкались по их склонам, обходили далеко стороной хутора и деревни, пересекали дороги, выбирая тропы, где их могли заметить лишь редкие лесные птицы.
Наконец, когда до полотна оставалось около трех километров, группу встретили разведчики. Стояла глубокая ночь. До рассвета подрывники поставили три мины, соединив их детонирующим шнуром. Внешне на полотне ничего не изменилось. Самый внимательный взгляд не рассмотрел бы следов недавней работы партизан.
На небольшом возвышении, густо поросшем лесом, заняла позицию группа прикрытия Кривского.
Состав из Полоцка ожидался примерно к десяти часам, и действительно, за час до этого по полотну прошли обходчики, а еще спустя полчаса прогрохотала дрезина. Тол и взрыватель были тщательно замаскированы, и потому обходчики не заметили их. Дрезина тоже прошла над миной благополучно, поскольку установку палочки бойцы отложили на последний момент.
Наконец показался поезд. По знаку наблюдателя один из подрывников — Иван Торбун — скользнул к насыпи, бережно сжимая в руках палочку-взрыватель.
Состав шел на хорошей скорости — немцы были уверены в абсолютной безопасности движения на этом участке дороги. И все-таки несколько груженых платформ двигались перед паровозом. Видать, и наглость врагов не беспредельна, научились они ходить по нашей земле с оглядкой.
Как ни ждешь взрыва, он всегда происходит неожиданно. Наверное, потому, что сначала видишь вздыбленный паровоз, падающие вагоны и лишь потом слышишь грохот. На этот раз грохот был особым. Вслед за гулом взрыва, за ужасным лязгом и скрежетом металла начали, детонируя, рваться снаряды.
Из вагонов выскочили до сорока человек, тут же открыли яростный, хотя и не прицельный огонь на обе стороны полотна.
Противнику ответила группа прикрытия, тем самым давая подрывникам возможность углубиться в лес. Нельзя было позволить врагу обнаружить направление отхода и организовать преследование — уже в ближайшее время к нему на помощь придут значительные силы. Бойцы под командованием Кривского должны были подавить гитлеровцев огнем, а затем выбрать момент и самим отойти, маскируя след.
Этому тактическому приему в отряде обучались все. но в совершенстве им владели немногие. Они называли его своей узкой специальностью.
Прежде всего надо было создать впечатление, что в лесу организована многочисленная засада, и поэтому стрельба, в том числе и пулеметная, велась с перебежками. Затем, как только противник делал паузу, чтобы разобраться в обстановке, нужно было убедить его, что партизаны ушли в одну сторону, а самим скрыться в другую. Этот маневр и осуществила наша группа прикрытия.
Спустя сорок минут фашисты с подоспевшим подкреплением и собаками организовали преследование, но собаки, сделав огромный крюк, привели их к исходной точке, к месту диверсии, и попытка догнать партизан стала нереальной: слишком много противник потратил бесполезного времени.
Результат этой операции определяется не только цифрами убитых фашистов и уничтоженной техники, кстати, немаленькими. А главное — то, что еще одна железнодорожная ветка потребовала от врага чрезвычайного внимания, оттянула на себя дополнительные силы, которые могли быть использованы на фронте.
Теперь подобные донесения от оперативно-разведывательных и диверсионных групп ежедневно стали поступать из разных уголков Витебского треугольника. Иначе говоря, налицо было существенное повышение боевой способности отряда. Да и в самой оперативно-чекистской деятельности «Неуловимых» наступал новый этап…
Уже к апрелю 1942 года наш отряд насчитывал несколько сотен человек — русских, украинцев, белорусов, грузин, армян, литовцев, эстонцев, представителей других национальностей СССР. Причем, отдельные группы уже тогда имели собственные места базирования, собственных руководителей — командиров, комиссаров, начальников разведок, и, в сущности, они были достаточно самостоятельными нашими боевыми единицами.