— Взяли, ребята! — сказал Котвич и, когда они вчетвером подняли за веревочные концы куль со старостой, добавил уже для пленника: — Комфорт будет не всю дорогу, не рассчитывай. Отнесем подальше в лес — и потопаешь как миленький сам. Тут уж на тебя никто работать не будет.
К утру старосту доставили в отряд, а там — и в штаб бригады.
На войне мне доводилось встречаться с разными врагами. Но такого матерого, такого отъявленного негодяя, каким оказался староста, больше увидеть не привелось. Он не был трусом: даже зная о своей скорой смерти, он смотрел зло, не отводя глаз. На вопросы отвечал уверенно, с усмешкой, в которой таилась угроза, отказывался давать какие-либо показания о Фибихе, об инструкциях, которые должен был переадресовывать агентам гестапо, о полученных им заданиях. Он считал себя сильнее нас, полагал, что и тут держит верх, и вот эту-то его наивную уверенность мы и использовали: подзадоривали, разжигали, как обычно разжигают неумного и хвастливого не в меру подростка.
Староста с издевкой и завидным постоянством добавлял к каждой своей реплике утверждение, что партизанам, мол, скоро наступит конец. А мы «не верили» ему, отчаянно «спорили» с ним, «забывали» о том, что перед нами лютый враг, и, горячась, «доказывали»:
— Да ты посмотри, какой лагерь у нас! Да мы тут сто лет продержимся! А что твои немцы? Они — вон — впроголодь живут!
— Впроголодь? — усмехнулся староста. — Сосунки! Да я им сам на их базу продукты возил! Там такие склады поставлены — на десять армий жратвы хватит.
— Брешешь ты все! — «возражали» мы — Зачем им тут склады? Им на фронте солдат кормить надо. А тут что за армия? Так себе, только охрана.
— Скоро увидите! — грозил староста. — Охрана…
Нас не интересовали ни численность полоцкого гарнизона, ни место расположения складов — это мы знали и без старосты, но то, что они заполняются уже сейчас, привлекло наше внимание.
— Не хочешь, не говори, — «соглашались» мы. — Потому что все равно соврешь. Тебе верить…
— Скоро узнаете! — повторял ои. — Ничего, ничего, посмотрим…
В подобных «препирательствах» со старостой, то смещая объект своего интереса и оставляя гитлеровского прислужника в убежденности, что он не сообщает нам самого главного, то играя на его непомерном самолюбии, мы выяснили, что гестапо готовит против партизан, в том числе «Неуловимых», карательную экспедицию в самое ближайшее время. Но было похоже, что эта экспедиция лишь предваряет какую-то более крупную кампанию, планируемую на более полный срок.
При сопоставлении полученной от старосты информации с данными, которыми уже располагала наша разведка, мы пришли к выводу, что и предварительная, и основная карательные операции значительно превзойдут по своему размаху проводимые раньше. Причем, если первая угрожала только «Неуловимым», то вторая, как показывал анализ, была направлена против всего партизанского края северо-восточной Белоруссии.
Наша разведка получила новое, очень серьезное задание.
Прежде всего нужно было сгладить, предупредить последствия случайности в истории со старостой сбить Фибиха с толку, запутать его в собственных ходах.
К этому времени мы знали, что шифр одного из наших радистов стал известен противнику, и могли дать донесение в Центр, которое наверняка перехватил бы и Фибих.
Смысл составленного донесения сводился к тому, что староста деревни Белое, якобы наш разведчик, вынужден бросить свою должность и прийти в бригаду в связи с важным сообщением.
В другой радиограмме тем же, известным гестапо шифром мы сообщали, что во время случайной стычки в районе шоссе Новосокольники — Полоцк мы понесли потери и погиб один из недавно зачисленных в состав бригады — сцепщик полоцкой железнодорожной станции.
Естественно, что в другом, специальном донесении в Центр мы объяснили суть дела.
Как, по нашим расчетам, должен был рассуждать Фибих? Провал со старостой и гибель внедренного агента никакой информации, кроме месторасположения продовольственных складов, партизанам не давали. Если же партизаны и догадались о назначении складов, то ни сроков, ни истинных размеров операций они не знают. В определенном смысле, как мы не без оснований полагали, в данном случае оберштурмфюрер должен остаться спокойным.
Время торопило нас. Свое задание получила не только разведка, но и весь личный состав отрядов. Вторая крупная карательная операция могла ставить своей целью организацию «котлов», в которых окруженные партизаны подверглись бы длительной осаде и в результате, как вполне резонно мог предположить враг, неминуемо погибли.