Вот пролетели назад, покачивая крыльями, самолеты-разведчики.
Теперь на смену им должны были показаться бомбардировщики, которым придется бросать бомбы на пустые партизанские землянки и тропы. По расчетам Кривского, бригада находилась уже в нескольких десятках километров от бывшего места дислокации, так что ей ничего угрожать не могло.
Командир поискал глазами группу подрывников. Трое бойцов наготове лежали в стороне за деревьями, у одного из них на кисть руки и локоть, этаким колесом, был намотан бикфордов шнур. Еще трое должны были вступить в дело первыми — по знаку Кривского они двинутся лесом навстречу патрулю и снимут его.
Он подал им знак, как только услышал рев бомбардировщиков, потому что следом за ними должна была показаться колонна. И тут же командир почувствовал, что вот оно, пришло, долгожданное спокойствие.
У Кривского была способность интуитивно отсчитывать время, и когда, по его расчетам, прошло минут шесть, из леса к немецким часовым рванулись две фигуры, и через какие-то секунды три километра шоссе стали свободными от лишних глаз. Командир невольно отметил четкость в действиях бойцов: двое в рывке к гитлеровцам, третий — к лесу для прикрытия.
Кивком головы он послал минеров к дороге, а остальные бойцы, разбившись на две группы, занимали позиции по обе стороны от шоссе.
Сейчас Кривский больше всего внимания уделял тяжелой и точной работе минеров. Те вгрызались под настил шоссе уже в четвертом месте. Молодцы, мысленно похвалил их командир. Было решено, что обязательно нужно установить четыре заряда, по два с каждой стороны дороги, а если позволит время — еще по одному на каждой обочине. Воронки должны были перерезать путь как минимум двумя рядами и от деревьев до деревьев, чтобы сделать невозможным объезд по кювету.
Командир поймал себя на мысли, что в напряженном ожидании вроде бы не слышал разрывов бомб. Однако секундой позже он вспомнил, что все же слышал их, просто не стал тратить на это внимания. Он ждал другого звука, и наконец этот припозднившийся звук появился — вдалеке натужно ревели моторы колонны.
Первым, грохоча, на предельно большой скорости несся танк. То ли для тренировки, то ли для профилактики его стрелок время от времени бил из пулемета по придорожным кустам, срезая листву и ветки. Короткие очереди резко отличались от общего рева, подхватывались эхом.
За первым танком тотчас шел второй, а за ними, грузно проседая на рессорах, тянулись семитонные машины под брезентом — они везли гитлеровцев, минометы, огнеметы и другое вооружение карателей.
Прогремевший внезапно взрыв отбросил головной танк к обочине, развернул его так, что следующая за ним стальная громадина, не сумев вовремя затормозить, на полном ходу врезалась ему в бок.
Кривский видел, как семитонки, скрипя тормозами, сползали к кювету — на этом и был построен расчет. Еще два взрыва прогремели одновременно, и волна, с треском срывая брезент с машин, бросила их в воздух.
Но командир с особым нетерпением ждал четвертого взрыва, который должен был раздаться в хвосте колонны, где в замыкающих машинах немцы обычно возили боевое обеспечение, и намертво запечатать колонну на шоссе.
И вновь расчет с блеском оправдался — следом за четвертым взрывом почти одновременно загремели десятки других. Теперь уже рвались мины, предназначавшиеся карателями для партизан, но уничтожавшие сейчас их самих.
Через несколько секунд после грохота установилась тишина, которую нарушил лишь треск факелами горящих машин да истошные крики раненых. Начальный урон гитлеровцев Кривский ориентировочно определил в один танк, шесть семитонок и более сотни солдат. В то же время праздновать победу было еще рановато.
Как бы подтверждая это, со стороны значительно поредевшей колонны карателей послышались команды — кто-то безуспешно призывал к сопротивлению оставшихся в живых солдат. Было видно, как из чудом уцелевших машин выпрыгивают гитлеровцы и, защищая себя, тут же начинают бить из автоматов по кустам. Резкая команда положила конец бессмысленной стрельбе.
Враг был как на ладони — метрах в трехстах от засады, отделенный от нее ложбиной с лентой шоссе. Офицеры хотя и сумели организовать солдат, но сами явно пребывали в замешательстве. Перед выездом их заверили, что дорога чиста, что им придется лишь добивать партизан в их лагере после бомбардировки с воздуха, и вдруг — взрывы среди ясного неба.