Они шарили биноклями вдоль и поперек шоссе, но решительно ничего рассмотреть не могли: маскировка у группы прикрытия была идеальной.
Очевидно, фашисты решали вопрос — следовать на оставшихся машинах дальше или вернуться в Полоцк? Наконец, они решили предпринять разведку — из-за машин вышла цепь с офицером во главе.
Бойцы группы прикрытия подпустили врага вплотную и по команде Кривского швырнули в цепь гранаты, ударили из автоматов почти в упор.
Теперь надо было менять позицию, потому что следующие действия противника секрета не составляли — из машин уже спешно выгружали минометы. Партизаны незамедлительно отошли в лес — в болота, тянувшиеся вдоль дороги.
Почти сразу же воздух наполнился воющим свистом — пожалуй, самым противным звуком боя. Он оглушал, вонзался в тело, дурманил мозг, и тут уж — только чуть-чуть распусти нервы… Впрочем, слабонервных в группе прикрытия не было.
Мины рвались на только что оставленных бойцами позициях. Фашисты попробовали перенести огонь в лес, но деревья были надежной защитой, и ни одна мина не прошла сквозь частокол стволов.
Кривский радовался тому, что враг сам портит профиль дороги, которую ему же и придется преодолевать. Что же, пусть старается хотя бы в этом…
Обстрел окончился, и партизаны как по команде вновь вышли из болота к кюветам.
По дороге к месту засады медленно, словно ощупью, двигался бронированный вездеход. Но и эта возможность была предусмотрена заранее. Еще одна начинка ждала врага на шоссе — как раз на месте бывших позиций засады. Здесь саперы применили способ, уже забытый гитлеровцами, — тот самый ведущий к чеке шнур. Разница заключалась лишь в том, что заряд был поставлен не до начала боя, поскольку в таком случае он оказался бы взорванным минометами врага, а после обстрела. Правда, место для заряда было выбрано и приготовлено еще до начала боя, и к нему, как только показался вездеход, сапер добрался по линии, не просматриваемой врагом.
Вездеход выглядел внушительно. Но на этот раз бронированная машина шла, не ведя огня на ходу. И лишь миновав лощину и поднявшись на склон шоссе, враг развернул два тяжелых пулемета в обе стороны дороги.
Вездеход был настолько тяжел и мощен, что сильный взрыв вывел из строя только его ходовую часть. Два крупнокалиберных пулемета как ни в чем не бывало стали бить по лесу.
Конечно, они не могли нанести серьезного урона вновь отошедшим в болота партизанам, но кое в чем сковывали их действия и создавали условия для успешного прорыва гитлеровцев.
На вопросительный взгляд бойца Ивана Тимошенко командир группы Кривский одобрительно кивнул, и тот пополз к кювету с двумя противотанковыми гранатами. Точный бросок под амбразуру заставил один пулемет замолчать, но второй бросок оказался неудачным — другой пулемет на широком бронированном лбу вездехода по-прежнему поливал пулями окружающее пространство. Однако на другой стороне дороги поняли замысел Кривского, и через несколько секунд граната полетела оттуда.
Мертвая глыба вездехода на шоссе стала еще одним препятствием для продвижения гитлеровских карателей.
В этот день враг шесть раз ходил в безрезультатные атаки, ставшие особенно яростными после того, как к остановившейся колонне прибыло несколько легковых машин — очевидно, с высоким начальством. Но и начальственное око не узрело, как изменить положение, и к ночи остатки колонны развернулись, ни с чем уйдя в ближайший гарнизон.
В группе прикрытия подсчитали потери: один убитый и двое раненых.
Изнуренным дальним переходом и напряжением атак бойцам требовался отдых. Однако ночь надо было использовать для того, чтобы сменить место засады и уйти не назад, как мог бы предположить противник, а вперед по шоссе, что наверняка явилось бы для него полной неожиданностью. Новые позиции так же еще несколько дней были заранее выбраны и подготовлены разведкой.
А утром в бок принявшейся за очередной штурм гитлеровской колонны ударили бойцы бригады, которым удалось совершить маневр ранее запланированного срока. К полудню каратели были полностью уничтожены.
Я не интересовался тогда, чем эта операция кончилась для Фибиха, но впоследствии узнал, что окончательного краха его карьере она не принесла — начальство оберштурмфюрера уже привыкло к неизменным победам партизан и не относило их за счет бездарности своих ставленников на местах.
А мы хоть и вели счет своим победам, но вовсе не для того, чтобы останавливаться на них. Да и враг не позволил бы этого. Впереди «Неуловимых» и соседние с нами бригады ожидала крупная летняя карательная кампания противника. О подготовке фашистов к ней было известно Центру, но Центр требовал от оперативно-чекистских групп более подробной информации.