Вторую проверку вновь поступившие обычно проходили в бою. После нескольких операций, в которых участвовал Иван Васильевич Якимов, и я, и мои помощники пришли к выводу, что ему можно доверить руководство партизанским отрядом, и 4 августа 1942 года моим приказом по бригаде он был объявлен командиром отряда. Политическое же руководство в нем осуществлял Василий Демидович Клементенко.
2. ГРУППА ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ
К месту расположения отряда Якимова мы с начальником разведки бригады Корабельниковым верхом на лошадях подъехали в сумерках летнего дня. Нас сопровождали четверо бойцов, тоже в седлах. Тишину теплого вечера нарушали только соловьи, пробовавшие голоса далеко в лощине. Природа в эти минуты была столь мирной, успокоенной, что партизанские автоматы казались неуместными среди этих спокойных, величавых деревьев и мягкого мха, пружинящего под копытами лошадей.
На этот раз вместо обычного порядка разработки планов задания, при котором командир, комиссар и начальник разведки отряда вызывались в штаб бригады, мы отправились в отряд сами. Хотелось посмотреть на отобранных бойцов на месте, побеседовать с ними, выслушать их предложения, нередко оказывавшиеся дельными.
Уже в темноте, назвав пароль, мы миновали часовых отряда и вскоре подъехали к командирской землянке. Каким-то образом часовые ухитрились предупредить Якимова, и он встретил нас на пороге, выбритый, подтянутый, отрапортовал как истинный кадровый офицер.
Потом мы сидели за свежевыструганным столом над картой района, и Якимов слушал нас, уясняя смысл задания.
Через две назначенных нам недели Центр ждал от нас планы противника по уничтожению партизан, месторасположение прибывающих карательных частей, их мобильность и готовность к перемещению — словом, все, что дало бы возможность и нам, и соседним партизанским соединениям избрать безопасный маршрут передислокации. Тогда врагу пришлось бы в очередной раз атаковать пустые землянки, а мы же, напротив, могли ударить по нему с тыла, превратив его надежды на успех в новое поражение.
Обсуждение затянулось надолго. Уже и утренние соловьи замолчали, и другие хористы запели в лесу, а в землянке Якимова лампа все не гасла, слегка потрескивая и разливая вокруг желто-оранжевый свет.
По некоторым признакам можно было понять, что в лагере не спим не только мы.
— Что это у тебя полуночничают? — спросил Корабельников Якимова.
Командир отряда улыбнулся:
— Понимают, что вы не просто так приехали. Беспокоятся — вдруг на задание добровольцы потребуются, и они не успеют первыми вызваться.
— Не тот случай, когда только добровольцы потребуются, — сказал я, — ты сам выбирай. Самых опытных, самых надежных.
Количественный состав группы был определен, и старшим группы Якимов предложил назначить Шалву Циклаури. Кроме него, в списке значились Григорий Чавлеашвили, Шура Виноградова, Сергей Лутковский, Яша Березко, а также Михаил Мдивани, еще не знакомый нам с Корабельниковым, но хорошо характеризовавшийся Якимовым. Уже в Молодечно группа должна была пополниться местными подпольщиками.
С особой тщательностью изготовлялись документы. Мы надеялись, что самый пристальный глаз не обнаружит в них ювелирных поправок партизанского художника. Однако в дороге даже такие надежные «аусвайсы» вряд ли могли пригодиться бойцам, поскольку рюкзаки с толом и оружие не оправдали бы никакие документы. Поэтому на пути следования группе было приказано до последней возможности избегать столкновений с противником.
Пока что партизаны были одеты одинаково, и даже Шура в брюках и сапогах издали мало отличалась от них. Но в ее облегченном рюкзаке в резиновом мешке — для защиты от воды — лежало аккуратно сложенное красивое платье, в котором на примерке она выглядела так, что мы с трудом сдержали возгласы восторженного удивления.
Старший группы Шалва Циклаури получил последние инструкции и пароли, и я спросил его на прощанье:
— Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ комбриг, — молодцевато ответил он и, улыбнувшись, не удержался от шутки. — Как я понял, главное, чтобы все случайности были запланированы.
У нас у всех было хорошее настроение, но командирский авторитет — прежде всего, и я строго остановил бойца:
— Самое главное — выполнить задание.
Он перестал улыбаться, хотя в глазах у него еще бегали веселые искорки, вытянулся: