— А ведь он тоже грузин.
— Да ну! — не поверил лесничий.
— Вот так, Николай Васильевич. Кого послать, мы разберемся. А вот как это сделать? Кстати, приличный костюм у вас найдется?
— Графом не одену, а за богатого мужика сойдет. Это если ты о Григории. Остальным-то мои пиджаки как пальто будут.
— Готовьте костюм, — Шалва поднялся. — А я немножко с ребятами посоветуюсь.
Вечером от дома лесничего отошли две темные фигуры, в одной из них можно было узнать Шалву, в другой — с трудом — Григория. На Чавлеашвили был дорогой добротный, почти новый черный костюм. По лесу шли молча и наконец добрались до железнодорожной ветки. Направились вдоль нее и остановились у крутого подъема. Из кустов долго слушали, как прошел патруль с фонарем, проверяя рельсы. Вскоре вдали застучали колеса эшелона.
Шалва ободряюще похлопал товарища по плечу, и Григорий скользнул к насыпи. Мимо, по подъему, уже шли товарные вагоны состава, который значительно уменьшил скорость. Григорий всматривался в проскакивающие тамбуры и, наконец, выждав момент для прыжка, оказался в одном из них. Как и предсказывал Николай Васильевич, тамбуры средних вагонов действительно оказались пустыми, а выбранная Григорием платформа была гружена тесом, накрытым брезентом. Под этот же брезент забрался и Григорий.
В Молодечно, как только состав остановился, Григорий спрыгнул на противоположную от здания вокзала сторону, быстро пробежал вдоль забора к строениям складов и нырнул в проем между ними. Почти тут же он услышал шаги часовых. Сдерживая дыхание, переждал их, потом осмотревшись, с удовлетворением убедился, что находится именно там, где нужно. Тогда он подтянулся на руках и оказался на крыше склада с окном чердака, смотрящим за забор, которым был обнесен вокзал
На чердаке он дождался рассвета и, пропустив очередных часовых, прыгнул из окна за забор.
Вскоре по улицам Молодечно шел человек в дорогом, но довольно помятом костюме. Он привлек к себе внимание и тем, что, судя по всему, был изрядно навеселе. Полицейские и немцы смотрели на него с удивлением, но не останавливали — слишком уверенно шагал по городу этот человек.
И все же очередной патруль остановил Григория, потребовал:
— Документы!
— О! Документы! В порядке документы! — Григорий играл подвыпившего счастливца, вытащил и протянул полицейскому какую-то бумагу. — Купил! Погрузил! Вагон на вокзал. Пожалуйста — документы.
— Что это? — спросил полицай, недоуменно вертя бумагу.
— Это — купчая, это — страховка, это — проездной литер. Купил, везу в Минск, хороший барыш будет.
— Ваши личные документы? — уже как-то растерянно потребовал полицай.
— А-a! Мои документы? — рассмеялся Григорий. — Вот мои документы. — Он забрал бумаги и вручил полицаю аусвайс.
Полицай, обнаружив на документе подпись достаточно большого начальника, вернул Григорию аусвайс, откозырял и пошел восвояси.
Григорий направлялся к рынку. Его остановил еще один патруль, оказавшийся более требовательным и даже пригрозивший после вновь разыгранной сцены радости оптового спекулянта:
— Смотри, как бы твой груз партизаны на воздух не пустили!
— Зачем партизаны? — изумлялся «спекулянт». — Какие партизаны? Пойдем лучше выпьем!
На рынке он действительно прежде всего купил бутылку водки, сунул ее в карман пиджака — так, чтобы торчало горлышко, а потом стал прицениваться к велюровой шляпе в лавке торговца подержанными вещами.
— Господин купит шляпу? — нетерпеливо спросил продавец, которому надоела долгая примерка.
— Нет, эту шляпу я не куплю, — сказал Григорий и добавил, подчеркивая слова: — Я хотел бы иметь шляпу нового фасона из бежевого фетра.
Продавец по-иному, уже внимательно посмотрел на покупателя и тем же тоном ответил:
— Может быть, я смогу что-нибудь предложить вам на днях. Я ожидаю партию нового товара.
— Опять ждать! — Григорий снова был «навеселе». — Пойдем лучше выпьем. Я хорошо заработал. Угощаю!
Продавец не заставил себя долго уговаривать, тотчас закрыл лавку, сказав только:
— Выпить можно и здесь. Закуска у меня найдется.
Вдвоем они быстро накрыли стол, вылили полбутылки водки в ведро, остальную разлили по стаканам, сели друг против друга.
— Ну, здравствуй, Вальтер! — Григорий пожал подпольщику руку. — Впрочем, здесь я должен называть тебя Алексеем.
— Можно Алексеем, можно Алешей, а при твоей роли можно просто Лешкой. — Вальтер улыбнулся.