Вряд ли его судьбу решил бы только слепой случай: рано или поздно он сам поспешил бы навстречу шаткой фортуне и добился бы своего. По вот своего солагерника Елизара Гукова он действительно встретил в городе случайно. Встречу эту даже с натяжкой нельзя было назвать радостной. Однако мало-помалу они разговорились, вспомнили то, что связывало обоих: лагерное прошлое. Гуков больше жаловался на здоровье, намекал туманно, что, если бы не оно, он мог бы взлететь достаточно высоко. На сомнения Околовича ответил усмешкой и подвел его к щиту с объявлениями:
— Читал?
Среди других объявлений и приказов комендатуры Околович нашел горячий призыв бургомистра города Полоцка Кичко добровольно вступать в городскую охрану.
— Это, брат, как раз для тебя, — убеждал Гуков, чахоточно кашляя в кулак.
Поразмыслив, взвесив все «за» и «против», Околович вскоре отправился в комендатуру и без промедления был зачислен в городскую полицию добровольцем. Характерно, что оформление документов Околовича проводил Медведев.
Начальник городской полиции не понравился Околовичу откровенной грубостью и нагловатой, тупой самоуверенностью. Еще больше не понравилась ему сама служба с ее ночными патрулированиями, суматошными облавами на базарах и в городе, утомительными обысками квартир, как правило, сопровождавшимися арестом хозяев. Он чувствовал себя кем-то вроде слуги у влиятельных господ, на которого то и дело все кричат, которым все, кому не лень, помыкают, которому при грабежах достаются самые никчемные бросовые куски.
Он понимал, однако, что обратного пути нет и не будет и уже проклинал в душе свою нечаянную встречу с Гуковым. И в этот самый момент судьба вновь предоставила ему еще одну счастливую случайность — на посту губернатора города Полоцка Кичко сменил близкий родственник Околовича Петровский.
Незамедлительно явившись на поклон к ставшему влиятельным родственнику, Околович, что называется, не переступая порога, получил в качестве презента должность начальника паспортного стола жандармерии и без особых церемоний занял новое кресло.
На этом посту, имея доступ ко многим тайнам полицейской «кухни», он еще больше убедился, сколь грубо и грязно, вызывая справедливое негодование начальства, работал Медведев. Производя обыски, он, торопясь набить мошну, либо спешил пристрелить обвиняемого, либо отправить его за решетку. Никогда даже не пытался сам допросить подозреваемого, чтобы выудить из него какие-нибудь важные сведения, хотя за них наверняка бы приобрел от своих хозяев больше, чем при грабеже.
Подтверждение этим мыслям пришло довольно скоро — после появления в паспортном столе молодого человека лет двадцати с небольшим, которому надлежало оформить паспорт. Что-то во внешности просителя живо напомнило Околовичу комсомольских активистов тридцатых годов, а уж на этот счет тертый калач Околович ошибиться не мог.
Начальник паспортного стола мгновенно переменил тон, стал чрезвычайно любезен с посетителем, пообещал без проволочек оформить документ и лишь пригласил зайти за ним завтра Тотчас после ухода молодого человека Околович отправился прямиком к Вюрцу.
— По-моему, я сейчас разговаривал с партизаном, герр оберфельдфебель! — уверенно произнес Околович.
При слове «партизан» Вюрца перекосило.
— Что такое?? Где партизан?!
— Не беспокойтесь, гepp оберфельдфебель, — по-прежнему спокойно продолжал Околович. — Он сам явится сюда завтра. Я пообещал ему выписать паспорт
Несколько мгновений Вюрц рассматривал начальника паспортного стола то ли с удивлением, то ли с одобрением, наконец, произнес:
— Или вы бестия, каких свет не видел, или талант Только учтите: если не придет, ответите головой!
Понятно, терять так скоро голову Околовичу было ни к чему. Однако чутье подсказывало ему: ободренный обещанием, молодой человек придет к вежливому начальнику, и на свою беду он пришел-таки на следующее утро и был взят прямо в кабинете Околовича.
Тут же Вюрц сам вызвал расторопного начальника паспортного стола, встретил его с улыбкой, показал на внушительных размеров сверток.
— Это вам. Гонорар. Не стесняйтесь, прошу, вы его заслужили! Надеюсь, вы и в будущем оправдаете мое доверие.
— Рад стараться, герр оберфельдфебель! — бойко ответил Околович, вытягиваясь во фрунт.