За время войны у меня было несколько встреч с Сашей, и я хорошо знал всю его историю.
2. САШКА-КАЗАХ
Еще по тридцатым годам, когда служил в 15-м Алма-атинском полку войск ОГПУ, я помню казахстанские пески и степи, горы и лощины, где порой на десятки километров не встретишь вокруг никого. Казахи ценят общение, берегут его — они немногословны, сдержанны, всегда верны своему слову. Иначе, говорят они, нельзя — обманешь человека, потом долго с ним не встретишься, и будет грех давить на душу.
На бескрайних своих просторах, проводя много времени в одиночестве, они веками привыкали к песне, а песня, как бытует поверье, делает и злого человека добрым. Зачем ссориться, говорят казахи, если можно дружить, и дружить — веселее.
История этого народа была суровой, как сама его жизнь. Феодализм с тысячелетней системой угнетения господствовал в аулах, суровая природа не поддавалась разбросанным по степям кочевникам, набеги бандитов из-за границы лишали люден скота и кормильцев многодетных семей. Душа тянулась к добру, но не очень-то много рассыпано было его по миру, и только песня способна была принести утешение.
Второе свое рождение казахский народ связывает с приходом Советской власти. Зацвели аулы, стали расти города, пошли в школу дети. Слышней стала песня.
Но порой она прерывалась из-за угла. Враг не смирился с освобождением народа, использовал любую возможность для убийства, надругательства, разрушения.
Родившийся в 1920 году Саша с малых лет остался сиротой. Случись бы это до семнадцатого года, в лучшем случае быть бы ему батраком у бая, если б каким-то чудом избежал он голодной смерти. Но теперь у любого казаха был свой кусок хлеба, и добрые люди не оставили мальчика.
После постановления партии об организации детских домов Саша был направлен в Саратов, жил и воспитывался там до юношества и поступил на рабфак в городе Семипалатинске, а затем перебрался в Алма-Ату, где был принят в военное стрелково-пулеметное училище.
Войну молодой лейтенант начал под Москвой, где и произошла наша первая случайная встреча. Я понимал казахский язык, и это, естественно, сблизило нас. Потом Саша командовал батальоном, дважды был ранен, прошел переподготовку и получил назначение в воздушно-десантные войска.
Для него будто началась новая жизнь. Теперь он не поднимал бойцов в атаку, не окапывался для обороны — наоборот, зачастую должен был всячески избегать встреч с противником, потому что забрасывался во вражеский тыл в составе маленькой группы или с индивидуальным заданием, которое имело отношение к разведке или организации связи с партизанскими соединениями.
Не все операции, в которых он участвовал, проходили благополучно, и Саше не раз пришлось воспользоваться своим умением без промаха бить в цель. Но теперь не меньшую роль играло умение уйти самому, не оставив следа, или отправить врага по ложному следу.
На очередное задание молодой лейтенант вылетел весенней ночью. Самолет сразу же набрал высоту, пробил облачность и, прикрытый ею, устремился на запад. Вскоре миновали линию фронта, а спустя еще час машина пошла на снижение, и Саша увидел из иллюминатора сигнальные костры — его ждали.
Пилот открыл люк, и Саша привычно прыгнул вниз. Затяжные прыжки были освоены им отлично, и он не торопился рвать кольцо, планировал. Но что это? Поверив внутреннему беспокойству, лейтенант, управляя стропами парашюта, намеренно стал удаляться от костров По его расчетам, теперь он должен был приземлиться где-то на расстоянии километра от встречающих.
Ощутив ногами мягкий толчок в землю, он быстро смотал и стал зарывать парашют. И тут же услышал автоматную стрельбу и лай собак. Интуиция не обманула лейтенанта: враги либо обнаружили слишком яркие костры, либо развели их сами, прежде уничтожив группу встречи.
Судя по стрельбе и лаю, с трех сторон путь для Саши был отрезан. Четвертая наверняка вела к болоту — должно быть, этим объяснялась мягкость грунта при приземлении. Лейтенанту некогда было организовывать ложный след, и он принял другое решение. Добравшись до заросшего камышами болота, он погрузился в него настолько, что лишь голова оставалась на поверхности.
Выходило так, что лишь чудо могло спасти Сашу: в холодной весенней воде долго не простоишь, а окружившие болото немцы уходить как будто не собирались.
И все-таки чудо почти произошло. Успокоились собаки, отчаялись обнаружить пропавшего парашютиста враги, и в споре верх брали утверждавшие, что он потонул в болоте. Офицер, немного помявшись, дал команду отходить. Почти поверив в чудо, Саша поверил и в свое везение, удачу. Но когда гитлеровцы уже отходили от болота, офицер наудачу, для собственного успокоения, бросил в камыши гранату…