Саша не знал, что произошло дальше. Очнулся он уже в лагере неподалеку от Львова, в лазарете.
Оценив обстановку, лейтенант понял, что враг не должен знать о его выздоровлении, иначе лагерный лазарет немедленно сменят на тюремную камеру и кабинет следователя. Поэтому он старательно, не без успеха демонстрировал гестаповским врачам ограниченную возможность двигаться и полную потерю речи и слуха.
Его проверяли — неожиданно над ухом звучал выстрел или, наоборот, тихий вопрос, но Саша, ежесекундно ожидая какого-нибудь подвоха, не давал себе расслабиться. Нарочито неуклюже перемещаясь по территории лагеря, он искал путь побега. Усиленная охрана, колючая проволока, большое расстояние от нее до бараков. Казалось, и мышь не могла проскользнуть незаметно при таких условиях.
Одному одолеть препятствия было практически невозможно. Значит, надо искать помощников. Но Саша содержался отдельно, да и что иное он мог предпринять в роли глухонемого? А медлить было нельзя — как только врачи окончательно удостоверятся в его неизлечимости, он попадет в число тех, которых уводят из лагеря еще до утренней поверки и которые обратно уже никогда не возвращаются.
В канцелярии лагеря работала молодая полька. Саша не однажды ловил ее сочувственные взгляды, и как-то раз он улыбнулся девушке и сделал движение головой, которое могло означать — туда бы мне, на волю.
Девушка посмотрела на него удивленно, задумалась. А через несколько часов, проходя мимо Саши, сунула ему в руку какой-то сверток. Уединившись, Саша развернул бумагу. Оказалось, что это крупномасштабная карта местности. Карта была не нужна ему, он знал ее наизусть. И все-таки радость охватила узника: ему готовы помочь…
На следующий день на вопросительный взгляд Саши девушка едва заметно кивнула, приглашая следовать за ней. Она обогнула кухню, на мгновение задержалась возле бочек с водой, ткнув между ними пальцем, и тотчас ушла.
С безразличным видом пройдя мимо бочек, Саша успел заметить там сложенную гражданскую одежду, в складках которой, как выяснилось позже, оказались кусачки.
Той же ночью, одолев два ряда колючей проволоки, он бежал из лагеря… А через несколько месяцев я инструктировал его перед новым заданием.
Самолет из Центра совершил промежуточную посадку на нашем партизанском аэродроме, принял на борт Сашу и продолжил свой курс на запад.
Снова был ночной прыжок, к сожалению, и на этот раз не обошедшийся без осложнений. В густой облачности самолет проскочил сигнальные огни, второй круг значительно уменьшил бы запас горючего, а пилотам предстоял еще неблизкий путь назад, и Саша решил прыгать без вторичного захода.
Он должен был приземлиться в предгорье, а оказался в горах, на неровном рельефе неловко подвернул себе ногу. Забросав камнями парашют и сориентировавшись по звездам и компасу, Саша отправился к месту, где его должны были ждать. Боль в ноге заставляла его делать частые привалы, и он уже понимал, что сильно задержался и на месте встречи никого не застанет. Дублирующая встреча была назначена через неделю, и оставалось где-то в безопасном месте переждать это время.
Неудачное приземление вскоре сказалось нестерпимой болью в ноге. Да и в случае облавы трудно было бы оторваться от преследования, а значит, задание оказывалось под угрозой срыва. Саша знал, что в трех километрах от места встречи стоит словацкая деревушка, и без лишних размышлений направился к ней. Он вспомнил своего старого знакомца — деда, который говорил, что если человек нуждается в помощи на чужой стороне, то он должен обращаться в самую бедную избу деревни, где для путника всегда найдется приют.
В деревне, до которой добрался Саша, дома и впрямь делились на бедные и богатые, что вполне соответствовало обстановке в Словакии того времени, и он выбрал беднейшую.
Дед — полуказах, полурусский — знал, что говорил. С хозяевами Саша объяснялся жестами и некоторыми созвучными словами, однако они быстро поняли друг друга, и вскоре пожилой мужчина «колдовал» над его ногой, а женщина собирала на стол.
Прислушавшись к словацкой и русской речи, хозяин и Саша обнаружили, что могут без труда объясняться, если станут произносить слова помедленнее. Хозяин рассказал, что неподалеку от деревни базируется польский партизанский отряд полковника Томека, а южнее, километрах в пятидесяти, — чехословацкий отряд.