Первый вечер в новом доме выдался тревожным. Днем Эмили отвлекли грузчики, привезшие мебель, потом пришлось разбирать вещи. Она, насколько это возможно, старалась не думать о том, что происходит во дворе.
В семь часов Эмили приготовила салат, испекла картошку и поджарила баранью отбивную. Шторы она опустила, но на душе все равно было тревожно. Несколько бокалов кьянти не согрели и не успокоили ее.
Прибрав на кухне, она проверила все двери, включила сигнализацию и поднялась на второй этаж. Было всего девять вечера, но ей хотелось поскорее надеть теплую пижаму и забраться в постель.
Эмили переоделась и озадаченно замерла. А заперла ли она входную дверь на засов? Злясь на саму себя, она поспешила к лестнице. Еще не успев подойти к двери, она заметила на полу конверт, который просунули под дверь. Господи, умоляю, только не это, пронеслось у нее в мозгу. Неужели все началось заново?
Она вскрыла конверт. Там был снимок женщины в окне. Приглядевшись, Эмили поняла, что это она сама.
Вчера вечером. В «Кэндллайт-Инн». Она стояла у окна, смотрела на улицу. Кто-то сфотографировал ее с пляжа. Когда она поднималась наверх, никакого конверта в холле не было.
Неужели человек, который преследовал ее в Олбани, приехал сюда, в Спринг-Лейк? Но это абсолютно невозможно. Нед Келер находится в Гранд-Мэнор, в психиатрической клинике.
Телефон в доме еще не подключили, сотовый остался в спальне. Зажав в руке снимок, Эмили бросилась туда. Дрожащей рукой она набрала номер справочной.
— Вас приветствует информационная служба...
— Олбани, штат Нью-Йорк. Больница Гранд-Мэнор.
Через несколько мгновений она уже беседовала с ночным дежурным отделения, где лежал Нед Келер.
— Ваше имя мне знакомо, — сказал врач. — Вы — та, которую он преследовал.
— Его что, выпустили на время?
— Келера? Разумеется, нет.
— А он, случайно, не мог сбежать?
— Менее часа назад на вечернем обходе я лично его видел.
Эмили живо представила себе Келера: щуплый мужчина лет сорока, лысеющий, держится робко. В суде он все время беззвучно плакал. Она защищала Джоэля Лейка, которого обвиняли в том, что он, проникнув в дом с целью грабежа, убил мать Неда. Когда суд присяжных оправдал Лейка, Келер набросился на Эмили. Он осыпал ее проклятьями, орал, что она выпустила на свободу убийцу. Его с трудом сдерживали двое полицейских.
— Как он? — спросила она.
— Поет старую песню — мол, невиновен. — Врач говорил с ней мягко и рассудительно. — Уверяю вас, Неда никто отсюда не выпустит.
Закончив разговор, Эмили внимательно рассмотрела снимок. На нем она стояла в окне — удобная цель для того, кто решит вместо фотоаппарата воспользоваться пистолетом.
Эмили позвонила в полицию. Дежурный выслал машину. Прибыл полицейский — совсем молоденький, года двадцать два, не больше. Она рассказала ему, как ее преследовали в Олбани.
— Скорее всего, какой-нибудь парнишка решил над вами подшутить, — попытался успокоить ее полицейский. — Вы не могли бы дать мне пару полиэтиленовых пакетов?
Осторожно взяв конверт и снимок за уголок, он убрал их в пакеты.
— Проверим отпечатки пальцев. Ну, мне пора. — Она проводила его до двери. — Сегодня за домом будет следить патрульная машина, и мы предупредим полицейского, который охраняет задний двор, чтобы он был начеку, — сказал он. — Все будет в порядке.
Хотелось бы надеяться, подумала Эмили, запирая дверь на засов.
Клейтон и Рейчел Уилкокс были в гостях у Лоуренсов в вечер перед тем, как исчезла Марта. С тех пор к ним, как и к прочим гостям, постоянно наведывался детектив Томми Дагган.
Шестидесятичетырехлетняя Рейчел была видной дамой с седыми волосами до плеч. Высокая, с безукоризненной осанкой, она производила впечатление женщины властной и решительной. Взгляд ее серо-голубых глаз был пристален и суров.
Тридцать лет назад, когда сорокалетний Клейтон, застенчивый и робкий замдекана, ухаживал за ней, он нежно называл ее «мой викинг».
— Я так и представляю, как ты стоишь в боевом облачении на носу корабля и твои волосы колышет ветер, — шептал он.
Клейтон до сих пор мысленно называл ее Викингом. Однако уже безо всякой нежности. Он жил в постоянном напряжении: главной его задачей было не вызвать гнев жены.
Из одиннадцатичасовых новостей они узнали, что обнаружено тело Марты Лоуренс, и Клейтон выслушал колкие комментарии жены:
— Печально, конечно, что и говорить, но одно хорошо: наконец-то нам перестанет надоедать этот зануда детектив.
Скорее наоборот, теперь Дагган будет приходить чаще, подумал Клейтон.
Двенадцать лет назад в возрасте пятидесяти пяти лет он ушел с поста президента Инок-колледжа, небольшого, но весьма престижного учебного заведения в Огайо, и они с Рейчел переехали в Спринг-Лейк. Впервые он побывал здесь еще мальчишкой — навещал дядю — и потом иногда сюда наведывался. В качестве хобби он выбрал историю городка и теперь считался в этом вопросе главным специалистом.
Рейчел так и не простила ему романа с университетской коллегой, случившегося через три года после свадьбы. Как не простила и ошибки, приведшей к тому, что Клейтон вынужден был уйти из Инок-колледжа.
Когда на экране появилась фотография Марты Лоуренс, Клейтон перепугался. Поскольку останки Марты обнаружены, полицейские возобновят расследование. Насколько глубоко они будут копаться в прошлом тех, кто был в тот вечер на приеме?
«Марта Лоуренс приехала навестить родных перед началом учебного года», — говорила дикторша.
— Я тогда еще дала тебе подержать шарф, — в тысячный раз напомнила Рейчел. — И ты, естественно, умудрился его потерять.
22 марта, четверг
Глава третья
С того самого дня, как начали рыть бассейн, он знал, что останки Марты могут обнаружить. Оставалось только надеяться, что фаланга пальца, положенная им в пластиковый саван, не рассыплется в пыль. Но даже если и так, кольцо они все равно найдут.
Конечно, вряд ли у медэксперта хватит ума сообразить, что Марта и Мадлен обе были задушены — Марта шарфом, а Мадлен белым льняным пояском, который соскользнул с ее талии, когда она попыталась бежать.
Эту запись из дневника он помнил наизусть:
Удивительно, но безо всяких усилий с моей стороны Мадлен сразу догадалась, что, придя в дом, допустила ошибку. Выражение ее лица оставалось прежним, однако ее длинные тонкие пальцы беспокойно теребили юбку.
Она тревожно смотрела, как я запираю дверь.
— Зачем вы это делаете? — спросила она.
Должно быть, прочла что-то в моем взгляде. Она попыталась закричать, но не смогла. Она лишь прошептала:
— Прошу вас...
Она метнулась было к окну, но я ухватил ее за пояс платья и сорвал его, а затем, схватив его обеими руками, накинул ей на шею. И тогда она с недюжинной силой принялась отбиваться. Она была уже не дрожащей овечкой, а тигрицей, борющейся за жизнь.
Позже я вымылся и заглянул к ее родителям, которые были обеспокоены ее затянувшимся отсутствием.
Фотография Марты была опубликована на первых полосах всех газет. А почему бы и нет? Новость, вполне достойная внимания публики: обнаружено тело красивой девушки, к тому же из богатой семьи. Однако новость стала бы сенсацией, если бы газетчики сообщили еще и про палец с кольцом. Если полицейские его обнаружили, то наверняка заметили, что он вложил его в руку Марты.
Рука была еще теплой и гибкой.
Смерть сделала их сестрами. Через сто пять лет.
Было объявлено, что прокурор в одиннадцать проведет пресс-конференцию. Было без пяти одиннадцать. Он включил телевизор и, предвкушая удовольствие, уселся в кресло.