- Сколько я должен, Федор? – спросил профессор.
- Полтора, - помявшись, ответил тот.
Когда Федор вышел, профессор снова оглядел всех вошедших и сказал:
- Итак, господа, кому и что от меня необходимо? Начнем с вас, любезный, - он поглядел на Льва.
- Ему нужна смелость, - поспешила ответить Элли, боясь, как бы Трусливый Лев не выдал очередную порцию своих миазмов. В прихожей и без того было нелегко дышать.
Филипп Филиппович усмехнулся. Ситуация переставала быть серьезной.
- Ну, это проще простого. Дарья Петровна! – крикнул он.
На зов вошла женщина в переднике, напрочь измятом на груди.
- Пожарник? – шепотом предположил профессор.
- Не иначе, - вполголоса согласился Борменталь. – И ведь каков подлец: насчет разведения огня нас ругает, а столоваться каждый день приходит. Гнать его надо, Филипп Филиппович.
Профессор покивал, соглашаясь. Тем временем женщина смотрела на присутствующих и крестилась, поминая при этом какую-то небесную ось. Профессор схватил ее за руку и сказал:
- Дарья Петровна, голубушка, принесите нам водки. Той самой, которую вы так отлично готовите. И краковскую захватите, если еще не выбросили.
- А рюмок сколько? – озираясь, спросила женщина.
- Нисколько, - сказал Филипп Филиппович. – Штоф водки и стакан. И колбасу не забудьте.
Через пару минут поднос с требуемым находился в руках профессора.
- Ну-с, молодой… э-э… в общем, подходите сюда.
Лев медленно приблизился.
- Откройте рот. Иван Арнольдович, голубчик, подержите его!
Когда Трусливый Лев разинул пасть, Филипп Филиппович влил туда стакан водки.
- Глотай! И дыши! А теперь краковской… закуси! - командовал профессор, - вот, молодец!
Лев извивался в объятиях Борменталя, но доктор крепко держал животное. Впрочем, это продолжалось недолго. Эксперимент повторили, после чего Лев успокоился и медленно уполз в угол.
- Так, с одним пациентом вопрос решен, - потер руки профессор, – надо подождать с полчаса, и результат будет очевиден. Кто следующий?
Железный дровосек шагнул вперед:
- Меня зовут Дровосек, я сделан из железа. Мне нужно сердце, без него я не могу любить!
- Только сердце? – осведомился профессор. – И больше ничего? Для любви вам, голубчик, скажу по секрету, необходимы еще кое-какие органы…
- Нет, только сердце, - отрезал Дровосек.
Профессор кивнул.
- Хорошо. Сейчас я посоветуюсь с коллегой.
Он повернулся к Борменталю, и они начали шептаться.
- Что скажете, доктор?
- Исходя из размеров грудной клетки пациента, Филипп Филиппович, думаю, что подойдет бычье.
- А ежели стухнет?
- Можно поместить в масло… но как хранить? – взгляд Борменталя стал печален.
- А грудная клетка пациента вам, коллега, ничего не напоминает?
Доктор уставился на Железного Дровосека. Внезапно его озарило.
- Ну, конечно же! Консервы! О, Филипп Филиппович, вы – гений!
- Успокойтесь, Иван Арнольдович. Сейчас же попросите Федора съездить на бойню и привезти бычье сердце. Заодно пусть заедет за маслом. Так что забирайте этого железного истукана и – в дворницкую, не в операционной же его кромсать, хе-хе!
Когда Борменталь и Железный Дровосек ушли, Филипп Филиппович вытер лоб и поднял глаза. Теперь вперед вышел Страшила.
- А я чучело, набит соломой. Мне очень нужны мозги. И никто, кроме вас, не поможет мне.
Профессор почесал бороду.
- Что ж, надо подумать. Возможно, у меня осталось что-то после операции на гипофизе. Но насколько это вам подойдет, голубчик? У вас в голове может наступить такая разруха!
- Разрухи не надо, - сказал Страшила.
- Вот и я о том же, - согласился профессор. – Итак, что у нас имеется в запасе? Точно есть яичники от обезьяны, потом…
- Летучей?
- Что? Нет, обычной, - Филипп Филиппович даже не обратил внимания на вопрос – он перебирал варианты. Внезапно он посмотрел в нарисованные глаза Страшилы, улыбнулся и произнес: - Хотя зачем вам все это? Зина! – снова крикнул он.