Левухин дернул за рукав пиджака Нюругиева и, прищелкивая языком, сказал:
— В нашем городе такие красавицы — редкость!
— У атамана губа не дура, — ответил вполголоса Нюругиев. — Он сейчас ей мозги вправляет... Ничего не скажешь, мужик цепкий,
— Не забывайся — клички упоминать запрещено. Хотя все верно... От него ни одна девушка не убежит. Иметь бы такой талант — помирать не надо.
Кто-то постучал в дверь. На стук вышла в сени Груша. Вернулась не одна — с худенькой светловолосой девушкой, сказала:
— Нина, моя квартирантка. — Улыбнулась. — Девушка она стеснительная, но себя в обиду не даст.
Нина разделась, повесила пальто на вешалку. Помыла руки и стала помогать хозяйке готовить ужин.
Стол был накрыт в зале, все пятеро сели на расставленные вокруг него стулья.
— Лева, принеси-ка нашенского! — распорядился Залыгин.
Левухин поднялся, вышел в прихожую. Вернулся, поставил на стол две бутылки коньяка и бутылку шампанского. Груша посмотрела на Нину и сказала со смехом:
— Зачем так много? Кто будет пить?..
Залыгин пожал плечами, начал открывать бутылки. Потом разлил коньяк по рюмкам и предложил выпить:
— За дружбу!
Залыгин с Левухиным усердно ухаживали за женщинами: накладывали закуски, забавляли их шутками. Нюругиев в разговор не вступал.
— Девчата, посмотрите, как уплетает за обе щеки наш Балта, — хмыкнул Залыгин. — Впрочем, я думаю, так и надо есть, без церемоний. Здесь все — свои...
— Ты так считаешь? — с легкой досадой спросила Груша.
Залыгин понял, что сказал не то, и перевел разговор на другое.
— Я нынче работаю на легковой машине. Шоферю. Когда захочу, пользуюсь ею, как собственной. Шеф у меня отличный мужик, не обижает.
— Верно, — наконец-то подал голос Балта. — Его добротой и мы пользуемся. Без омуля не живем...
Левухин вовсю ухаживал за Ниной: не переставая, шептал что-то ей на ухо, та громко смеялась, довольная.
— Ребятки, а вы бесчувственные люди! — неожиданно сказала Груша. — Почему вы вовремя не позаботились о своем друге? Балта один, без подружки, каково ему, а?..
— Он вполне взрослый человек, — сказал Залыгин. — И если захочет...
— Да ладно вам! — подал голос Балта. — Что, у вас другой темы для разговора нет? Давайте лучше выпьем...
Он поднял рюмку. Парни поддержали его.
Груша поднялась со стула, прошла в другую комнату. А когда снова появилась, то была уже не в халате, а в расклешенной юбке темно-синего цвета и белой, шелковой, по последней моде сшитой кофте.
Подсела к пианино:
К Груше подошел Залыгин, стал тихо подпевать. А потом сказал:
— Ты и в халате мила моему сердцу. А сейчас в этом наряде еще больше... — Помолчал: — А если кто-нибудь вздумает ухлестывать за тобою... не завидую тому, нет!..
Груша хотела еще что-то спеть. Но Залыгин не дал, поднял ее на руки:
— Не надо, милая. Зачем?.. Нам и так хорошо, без песен...
Но Груша заупрямилась:
— Нет и нет! Я хочу петь. А впрочем... — Она ненадолго задумалась: — У меня есть подружка. Давайте ее позовем. Вот кто уж умеет петь! Голос у нее... чудо что за голос! К тому ж и вашему товарищу будет с нею веселее...
Залыгин нахмурился, а Балта сказал недовольно:
— Не нужно мне никакой девушки. Мне и одному неплохо. Чего вы в самом деле?
...Поздней ночью парни проводили изрядно опьяневшего Нюругиева домой.
Желтая луна поднялась над городом, тусклый свет лился на декабрьскую заснеженную землю. Улицы были пустынными.
Парни подошли к Грушиному дому, Залыгин сказал Левухину:
— К Нинке не приставай. Так лучше. Будем вне подозрений. А со своей я поговорю, она нам мешать не станет.
— Тебе видней, атаман!..
Парни зашли в дом, огляделись. Кровать была расстелена, и диван разобран. Груша с Ниной улеглись в спальне. На столе стояли недопитые бутылки...
Залыгин снял куртку, прошел в спальню, поднял Грушу и привел ее к столу. Разлил коньяк по стаканам.
Левухин бросил недокуренную папиросу в топку печи, подошел к столу, не присаживаясь, выпил коньяк, сказал:
— Устал я, пойду спать.
За столом остались Залыгин с Грушей...
У начальника отдела уголовного розыска шло оперативное совещание. Дело было чрезвычайное. Оперуполномоченный Дарижапов на это совещание явился с опозданием. Войдя в кабинет, обратился к сидящему там полковнику:
— Разрешите?..