— Мы сразу выпивать? — светски поинтересовался Митя.
— Тупыч. Там у бармена ключи от дома надо забрать.
Водитель понял. Остановился. На парковке соседнее место оказалось занято лошадью, запряженной в телегу. Неподалеку с философским видом паслась корова.
— Прости. Не «Крийон», — хихикнула Таня.
— Да не, тоже прикольно!
Бармен оказался пожилым, в школе успел поучить русский, так что коммуникация состоялась легко. Галантный мужчина взял с нее сто левов за уборку («моя сестра на совесть все вымыла») и прошел к машине, объяснил водителю, куда ехать дальше. А Таню с Митей позвал обязательно приходить, есть мороженое и купаться в бассейне.
— Я море больше люблю, — застенчиво улыбнулся мальчик.
— До первого морского ежа, — подмигнул бармен.
— Ну ничего себе у вас тут природа! — продолжал восхищаться Митя.
«Легкий характер, — мелькнуло у Тани. — Я бы на его месте злилась, что не попала в Варну на вылизанный пляж пятизвездки. А он морским ежам радуется».
Домик оказался вполне приличным — два этажа, во дворе инжировое дерево, с балкончика, пусть и довольно далеко, виднеется море. Митя отчаянно зевал, но все равно попросился немедленно купаться. Садовникова начала было, что надо вещи разбирать, постели стелить, но взглянула в молящие глаза и помотала головой.
— Это значит «да»? — просиял Митя.
Достали плавки-купальники и сразу отправились. Пляжик компактный, по вечернему времени совсем пустой. Вода теплейшая, ежей морских не обнаружили.
И потекла у них неспешная курортная жизнь. Первые три дня решили — никаких пока путешествий, только загорать и купаться. Утро проводили на пляже, днем устраивали сиесту, часов в пять снова спешили к морю. Ближе к закату бродили по деревне, составляли рейтинг немногих местных ресторанчиков. На третий вечер добрели и до бара с бассейном. Мороженое (по-болгарски «сладолед») здесь действительно оказалось исключительным. И вообще место милое — все в цветах, водичка чистая. Неутомимый Митя снова отправился купаться, Таня расположилась в шезлонге.
Рядом с баром — удивительно для деревеньки с пятью сотнями населения — два приличных теннисных корта. Один пустой, на втором, дальнем — двое русских. По виду — папа и дочь. Девчонке лет десять, как Мите. Садовниковой сначала показалось: играют для удовольствия. Но присмотрелась, поняла: отец малявку вроде как учит. Лупит на нее мячи со всей силы, а когда та по ним не попадает — громко и яростно распекает. Таня услышала слово «идиотка», поморщилась. Пожилой бармен перехватил ее взгляд, вздохнул:
— Он ее по-всякому обзывает. Идиотка, глупак… как это по-вашему?
— Дура, наверно.
Митя подплыл, поддержал беседу:
— А «дебил» по-болгарски как будет?
— Для дебила и для идиота слово одно.
— А «бездельник»?
— Мързеливец.
— Это типа мерзавец?
— Нет, мерзавец так и будет мерзавец.
— Удивительный у вас язык. А как будет «скотина»?
— Все, Митя, хватит глупости спрашивать, иди плавай. — Таня сделала вид, что сердится.
— Да не могу я, — поморщился. Покосился на корт, добавил: — Так эту девчонку жаль.
— Нехороший у нее отец, — поддержал из-за стойки бармен. — Всегда на нее кричит. Они здесь часто бывают.
Девочка снова пропустила мяч. Отец заорал:
— Корова неповоротливая!
— Теть Тань, — умоляюще взглянул на нее Митя. — Давай в полицию позвоним?
Она беспомощно взглянула на сына. Бармен развел руками:
— Полиция не приедет из-за того, что гражданин другой страны кричит на свою дочь.
Впрочем, девчонка сейчас совсем не походила на жертву. Отшвырнула ракетку, завопила в ответ:
— Да достал ты меня уже! Проваливай! Ненавижу! И тебя, и твой гребаный теннис!
Митя довольно улыбнулся. А незадачливый папа-тренер загремел:
— Вот как заговорила?! Ну и ночуй тогда здесь. На корте. А я домой поехал.
И действительно — отправился к машине.
— Где они живут? — шепотом спросила Таня бармена.
— Вроде в Царево.
Она уже знала — районный центр километрах в пятнадцати.
Нервно взревел мотор, завизжали покрышки. Девчонка осталась одна — растерянно смотрела вслед.
— Теть Тань, она плачет! — гневно воскликнул Митя.
Садовникова буркнула:
— Я б на ее месте лучше такому папочке хук дала. Точно в печень.
— Я хочу ее успокоить. — Садовниковой показалось, у мальчика самого на глазах слезы. — Можно?
— Беги, конечно! — кивнула.
— У вас добрый сын, — похвалил бармен.
По-болгарски «добрый» — значит, хороший. Но лично Таня считала: у Митьки именно с добротой к людям и излишним состраданием перебор. Тяжело в жизни будет.