Острые металлические стрелки начали находить своих жертв, а я в пафосной позе всё ждал удара, который никак не следовал. Спустя почти минуту, которую мы с драккарами двигались вперёд вдоль реки со скоростью быстрого шага, пришлось поинтересоваться у Кобры:
— Ты точно ничего не чуешь?
— Точно. Обычные маги, обычные воины. Может их на убой послали, чтоб хорошо скрытый наблюдатель посмотрел, чем ты всё-таки уничтожил коралловый город? — предположила она.
— Слишком жирно выходит даже если звёзднотеневеки такой приказ отдали — не согласился я — У них бы такими темпами давно подданные кончились.
— Может на то и расчёт — прошипела собеседница — Без войн слишком расплодились, пора подсократить поголовье?
— Не верю — проворчал я — Будем переходить ко второй фазе.
Прекратив изображать из себя Иисуса на горе у Рио-де-Жанейро, я сомкнул обе руки на копье, тем самым без всякой телепатии подавая знак своим подчинённым, чтобы её никто не смог почуять даже в теории. Флешетты прекратили сыпаться вниз, их запас следовало поберечь. Убедившись в том, что меня поняли, я напитал копьё праной, заставив его источать лёгкую красную дымку, после чего сделал им несколько взмахов в стиле сяньских мастеров шеста. Если за мной наблюдают, а скорее всего так и есть, то пусть поломают голову что за штуку я применил, опираясь на северную школу использования энергии жизни. И почему из воздуха на этот раз начали сыпаться мелкие сосуды с огнетворным зельем, дающие искры при разрушении.
Мы как раз проходили над самым авангардом флота медведей, который из-за пусть медленного, но отступления превратился в арьергард. На него наседали более всего, однако сейчас эльфы вынуждены были познакомиться с местным аналогом напалма и он им предсказуемо не понравился. А я наконец услышал от нурэ-онны:
— Справа!!!
Резко ускорившись и буквально выстрелив собой вверх, как пробкой из бутылки с шампанским, я увернулся от пламенного болида, который видимо должен был зажарить меня на месте, а потом крикнул во всю мощь лёгких:
— Огонь⁈ Серьёзно⁈
Показавшийся из леса благообразный остроухий маг с лёгкостью поднялся в воздух на мой уровень и произнёс:
— Мне показалась символичной идея, что Поджигатель Леса сам слегка подгорит.
— А мне оказывается уже даже дали красивое прозвище — усмехнулся я. На эльфийском оно кстати и правда звучало довольно благозвучно, впрочем такой уж язык. На немецком, к примеру, что ни скажи, будет похоже, что матом ругаешься. Ругаться кстати хотелось, несмотря на внешнюю невозмутимость и даже браваду поджилки у меня ощутимо тряслись. Я многое сделал, чтобы стать сильнее, но собеседник превосходил меня в мане не меньше, чем Густав в пране — Синие лилии на отворотах, чёрная кайма траура… А ты, надо думать, Алувиал Небесный Охотник?
— Так и есть — вернул мне улыбку всё так же не спешащий снова атаковать ушастик, даже изобразив лёгкий поклон — Рад приветствовать столь дорогого гостя наших лесов.
— Любимые соседи похоже немало отдали, чтобы один почтенный архимаг вышел за пределы своей башни — понимающе кивнул я, заодно прикинув, что заказ вероятно был именно на Поджигателя, а Стрелосей в него не входил. Потому меня по началу специалист от мира магии и не трогал — Кстати не удовлетворишь ли моё любопытство, как тебе удалось начать игнорировать приказы главы своего дома? Вряд ли клятва верности давала тебе право сидеть и плевать на него с самой верхушки высокой башни.
— Я её не давал — немного театрально развёл руками архимаг, возможно за время затворничества успевший соскучиться по новой публике — Брат умер внезапно и подозреваю не совсем сам, а племяннику я уже не был должен ничего сверх того, что один член дома должен другому. Порадуй уж и ты меня, расскажи сам, что за магию применил. Было бы крайне муторно захватывать тебя живым, а затем пытать или проникать в твой разум. Это ведь был какой-то портал? Может даже к земным недрам?
— Идея интересная, коллега, я даже прикидывал как бы организовать для врагов окошко аккурат в Муспельхейм, чтобы прожаривались или в Йотунхейм, чтоб обращались ледяными глыбами — хохотнул я — Но пришлось поступить иначе. Можешь даже глянуть в моём разуме.