Пришлось повозиться прежде, чем проникнуть внутрь, она даже немного закашлялась от количества пыли в комнате. И стала осматривать помещение, немного сомневаясь правильное ли выбрала общежитие. Основным аргументом в пользу верного выбора говорило наличие огромного зеркала перехода, рассчитанного на большие расстояния. У простых адептов, в связи с дисциплинарными мерами, пространственные переходы не входили в списки допустимого имущества. Вторым аргументом явилась оказалась одежда, хранившаяся в потрёпанном шкафу, точнее её крой, рассчитанный на
визуальное увеличение ширины плеч, а также внутренние подкладки в районе талии на всех рубашках. Если бы подрастающий самец змайсов одел нечто подобное, его облик выглядел бы комично, ведь одежда явно рассчитана на женское тело. На женское, почти плоское тело.
С формами Аширо втиснуться в эту одежду будет трудно выполнимой задачей, но она постарается. Ближе к вечеру подумает над этим. Преждевременно одевать чужую форму она не собиралась, стараясь отстрочить этой действие, ведь одежда была ношеной и не стираной, а из-за того, что её давно не доставили из шкафа, хранила не только естественный аромат хозяина, но была ещё и затхлой.
Все время до самого заката, она размышляла, над тем, как будет сокращать расстояние между общежитием и центральным входом в академию, чтобы её не заметили. И что ещё может предпринять, помимо сокрытия собственного запаха, может усилить запах, исходящий от одежды? Но тогда она сама может задохнуться!
Но чего только не сделаешь для избавления себя от ненавистного замужества, даже пойдёт против короны И если все пройдёт удачно, ей даже не понадобится карта лабиринта, главное, чтобы советник обратно в человеческую ипостась не обратился. К центу грота ее лично проведёт зверь сащ Ма-Арца. По личному опыту и близкому общению со звериной ипостасью змайсов, ей было понятно, что их звери обладали другой личностью с зачатками разума, чтобы там не утверждали сами змайсы.
Прокравшись наконец к подземелью, она остановилась напротив огромной арки входа в грот и поправляя на себе неудобную, а местами тесную, особенно в районе груди, академическую форму она пыталась успокоиться. Сердце от страха сбивало свой ритм, как ни крути, а план был безумен кто в своём уме решиться взаимодействовать с безумным зверем, только те, у которых нет выхода.
Протерев мокрыми ладошками края штанин, она протолкнула створку двери входа в лабиринт, которая с лёгкостью открылась, ещё бы, только безумцы решатся стать обедом зверя, такие как она. У Аширо же не было альтернативы, поэтому несмотря на страх она сделала шаг в тёмный проход. Глубокий вдох и выдох, ещё один, в носу защипало от смеси запахов, вони от застоялой одежды и лёгкой примеси сырости и затхлости из глубин лабиринта. Несмотря на свои уверения, в глубине сознания гнездился страх быть разоблачённой, поскольку весь её план строился на догадках, и был риск оказаться заточенной в этом подземелье навсегда, в компании со зверем — и это в лучшем случае.
Сосредоточившись, она умерила биение своего сердца, чтобы не выдать своего волнения – любой признак страха мог подстрекнуть чувствительные инстинкты зверя. Ноющий дискомфорт, который до этого вызывали на ней чужие одежды, отступил, уступая место насторожённости. Все чувства эльфийки обострились до предела, её организм работал как единый механизм, приготовленный к любым неожиданностям.
Касаясь дрожащими пальцами слегка влажных стен с фосфоресцирующими прожилками, она постепенно продвигалась вперёд. Благодаря эльфийскому зрению она довольно быстро привыкла к сумраку пещеры, и вскоре уже могла различать контуры cтен и все глубже поглощающую свет тьму на поворотах коридоров лабиринта.
С каждым шагом тьма казалось поглощали все эмоции и звуки. Восприятие реальности смазывалась под гнетом одиночества и чувства безысходности, которые казалось пропитали стены лабиринта насквозь. До Аширо не сразу дошло, что эти эмоции сквозь расстояние проецировала звериная сущность советника, а магических фон просто разносил их в глубинах грота. Сердце, до этого отбивавшее чечётку в груди из-за страха, в тот же миг пронзительно сжалось от глубины испытываемых зверем чувств.
Невозможно было оставаться безучастной к горю постороннего змайса, сама не заметила, как почувствовала жалость к зверю и ненавязчивое чувство зависти к неизвестной женщине, которую так преданно любили. На краткий миг эльфийка даже позабыла о том, что советника осуждали в том, что он сам виновен в смерти своей хранимой. А когда вспомнила и вернулась в реальность, прислушиваясь к пронзительной тишине лабиринта, услышала отдалённое шуршание от прикосновения огромного эбонитового тела к камушкам разбросанных по полу лабиринта.