– Это еще что за выходки? – возмущенно спросила она. – Ты с ума сошел! Я чуть не слетела, а Снежинка могла тебя затоптать.
– Не ходите туда, мисс, – ответил он. – Там несчастный случай, не надо вам на это смотреть.
– Что еще за несчастный случай?
Он тревожно оглянулся.
– С неба свалился человек, разбился в лепешку, жуть.
– С неба свалился? – Она вытягивала шею, силясь разглядеть то, что он заслонял. – Вроде ангела, что ли?
– Солдат это. У него, кажись, парашют не раскрылся.
– Ничего себе. Какой кошмар. Пусти, я хочу посмотреть!
Она пришпорила пони, посылая его вперед, но животное не сдвинулось с места, лишь фыркало да нервно перебирало ногами.
Мальчик снова встал между ней и трупом.
– Не глядите, мисс, не нужно вам такое видеть.
– Вот еще, конечно, нужно. Я вовсе не брезглива. Я даже как-то смотрела, как режут свинью, вот это действительно жуть. Она так визжала. Я тогда решила, что в жизни не притронусь к бекону, только я слишком его люблю, так что долго не выдержала.
Она пустила пони вперед, и мальчик был вынужден отступить. Пони сделал пару неуверенных шагов и заупрямился, почуяв неладное. Фиби приподнялась в седле, вглядываясь в траву.
– Вот это да! – воскликнула она. – Надо кого-то позвать.
– Нужно армейским сообщить, он же небось из ихних?
– Из них, – поправила она. – Учись разговаривать правильно.
– Если позволите, мисс, ну ее к черту, энту правильность.
– Нет, не позволю. И я тебе не «мисс». Меня зовут леди Фиби Саттон, и ты должен называть меня «миледи».
– Прощенья просим, – пробормотал он, проглотив очередное «мисс».
– Надо рассказать моему отцу, – уверенно заключила она. – Это все-таки его земли, хотя ими и пользуются военные. Все равно они часть Фарли. Тебе лучше тоже пойти со мной.
– В господский дом, мисс? То есть я хотел сказать – миледи?
– Естественно. Па всегда рано встает, а остальные еще спят, наверное.
Он зашагал рядом с пони.
– Ты ведь тот мальчик, который живет у нашего егеря? – спросила она.
– Так и есть. Меня звать Алфи. Я с Коптильни в прошлую зиму приехал.
– С какой еще коптильни?
Он прыснул и пояснил:
– Это мы Лондон так зовем. Мы – кокни то есть.
Она смерила его недоверчивым взглядом.
– Что-то я не видела тебя в усадьбе.
– Так я же хожу в школу в деревню.
– И как, нравится?
– Терпимо. Только вот деревенские придираются, потому что я ростом не вышел и некому за меня заступиться.
– Какие злые мальчишки! Разве так можно?
Он взглянул в ее личико, светившееся уверенностью в себе и собственном благополучии.
– Вы, может, не заметили, но злых людей вообще много, – сказал он. – Война же идет. Мужики на самолетах что ни ночь кидают бомбы на Лондон, а там уж в кого попадет. Женщины, дети, старики – плевать, только бы побольше народу ухлопать. Я раз малыша видел, где бомба разорвалась, лежит себе на дороге целехонек, будто ничего не случилось. Я подошел к нему, поднял, а он совсем мертвый. А другим разом гляжу, женщина бежит по улице и кричит. После взрыва на ней остались одни лохмотья, а она знаете что кричала? «Мой мальчик, мой малыш, его завалило обломками! Спасите моего малыша!»
Лицо Фиби смягчилось.
– Ты разумно поступил, когда приехал из этой своей Коптильни, – заметила она. – Сколько тебе лет?
– Одиннадцать, скоро двенадцать.
– А мне двенадцать только что исполнилось, – гордо сообщила она. – Я надеялась, что в тринадцать меня пошлют в школу, но теперь, наверное, вряд ли. Война же. Вот моим сестрам повезло, они ходили в школу.
– Так вы, выходит, вовсе еще в школе не учились?
– Нет. У меня всегда была гувернантка. Учиться одной ужасно скучно. Сестрам было веселее, они учились всей компанией, шалили, каверзы гувернантке устраивали. А я родилась слишком поздно. Дайдо говорит, что я получилась по ошибке.
– А кто это – Дайдо?
– Моя сестра Диана. Ей девятнадцать. Она ненавидит войну, потому что в прошлом году ее должны были представить.
– К чему приставить?
Фиби рассмеялась – не без превосходства, видимо подражая кому-то из взрослых.
– Да ты, я смотрю, совсем ничего не знаешь! Девушек нашего круга вывозят в свет и представляют ко двору. Мы ездим на балы, чтобы найти себе мужа. А вместо этого Дайдо торчит здесь и умирает от скуки. Старшие сестры успели потанцевать на балах, а она нет.
– И замуж, значит, повыходили?
– Пока только Ливви. Но Дайдо говорит, что Ливви всегда была пай-девочкой. Она вышла за этого зануду Эдмунда Каррингтона и уже исполнила свой долг.