– Ах, вот как... А представьте себе, что кто-то из пассажиров хочет не допустить, чтобы поезд благополучно прибыл в Ванкувер. Что он мог бы для этого сделать?
Он без всякого удивления весело посмотрел на меня.
– Помимо того, чтобы отравить воду для лошадей? Я бы сказал – сделать то, что показывают в этом представлении. Сбросить с поезда труп, а? Тогда всему веселью конец. – Он усмехнулся. – Можно сбросить кого-нибудь с моста через Стони-Крик – это высокий арочный мост за перевалом Роджера. Там глубокое узкое ущелье. Метров сто и еще немного. А если он останется жив, то его прикончат медведи.
– Медведи? – воскликнул я. Он сиял:
– Медведи-гризли, а? Скалистые горы – это вам не какой-нибудь тихий скверик. Здесь места дикие. И медведи здесь дикие. Им загрызть человека раз плюнуть. – Он склонил голову набок. – Или можно сбросить кого-нибудь в туннеле Коннот. Восемь километров тоннеля без всякого освещения. Там живет особая разновидность слепых мышей – они питаются зерном, которое высыпается из хлебных вагонов.
– Веселенькое место, – сказал я.
– Под полом вашего вагона-ресторана есть ящик для хранения вина, продолжал он, все больше увлекаясь. – В этом рейсе было решено им не пользоваться, чтобы не беспокоить пассажиров, когда нужно будет его открывать.
Просторный ящик, там вполне можно спрятать труп.
Я понял, что его воображение способно рисовать куда более мрачные картины, чем мое.
– Если в ящике для вина спрятать труп, – вежливо сказал я, – это действительно может побеспокоить пассажиров.
Он рассмеялся:
– А что, если засунуть туда кого-нибудь живым и связанным, чтобы он там корчился в агонии?
– Но он будет кричать во все горло.
– Заткнуть ему рот кляпом.
– Если мы кого-нибудь недосчитаемся, будем искать его там, – пообещал я и встал, собираясь идти. – А где этот мост через Стони-Крик? – спросил я, остановившись в дверях. – Где это – "за перевалом Роджера"?
Его прищуренные глаза весело сверкнули.
– Километрах в ста шестидесяти после Лейк-Луиз. Высоко в горах. Но можете не беспокоиться, а? Мы проедем его днем, когда будет светло.
Глава 13
Наутро все оказались живы, хотя за завтраком кое-кто заметно страдал от похмелья. Пейзаж за окнами резко изменился: бесконечные скалы, озера и хвойные леса уступили место необозримым просторам холмистых прерий, уже не желтеющих спелыми хлебами, которые давно убрали, а зеленовато-серых и погруженных в глубокий покой в ожидании зимы.
Во время завтрака мы ненадолго остановились в городке Медисин-Хэт, расположенном в долине и ничем не примечательном. Пассажиры послушно перевели назад свои часы, когда Нелл объявила им, что теперь мы живем по времени горного пояса.
– А где же горы? – спросили ее.
– Горы будут после обеда, – ответила она и раздала печатную программу на день, в которой были обещаны "жуткие повороты сюжета" в сцене, предстоящей в одиннадцать тридцать утра, за которой последует ранний обед. В двенадцать сорок мы прибудем в Калгари, где от поезда отцепят вагон с лошадьми, а в час тридцать отправимся в глубь Скалистых гор – к Банфу и Лейк-Луиз. В Лейк-Луиз владельцы сойдут с поезда, и их автобусом доставят в "Шато"
– огромный отель на берегу озера, "среди снежных пейзажей завораживающей красоты". В шесть тридцать в отдельном зале отеля будут предложены коктейли и "потрясающие разоблачения".
– Желаем вам приятно провести день.
Кто-то спросил, где сейчас "Канадец" – впереди нас или позади?
– Мы впереди, – сказал я.
– Если у нас что-нибудь сломается, он сможет подойти и нас выручить, – пошутил мистер Ануин.
Сидевшая рядом с ним Занте даже не улыбнулась.
– Лучше бы мы были позади его, – сказала она. – Так мне было бы спокойнее.
– За "Канадцем" идут товарные поезда, – рассудительно сказал мистер Ануин. – И впереди нас тоже товарные поезда. И навстречу идут товарные поезда. Мы не одни на этом пути.
– Да, наверное, так.
Но сомнения все жене оставили ее, и она сказала, что эту ночь проспала на своей верхней полке гораздо крепче, чем если бы была в собственном вагоне со своей семьей.
Я принес гренки в яйце и сосиски, которые она заказала по меню, и налил ей кофе, а мистер Ануин, протянув мне свою чашку за добавкой, спросил, ставил ли я на его лошадь в Виннипеге.
– Увы, нет, сэр, – с сожалением ответил я, поставив его чашку на поднос и осторожно наливая кофе. – Но я вас поздравляю, сэр.
– А на скачках вы были? – спросила Занте без особого интереса.
– Да, мисс, – ответил я.
Я налил мистеру Ануину кофе, поставил чашку перед ним и перешел со своим подносом и кофейником к следующему столику, где разговор шел, как оказалось, не о лошадях, а о представлении Зака.
– Я думаю, что это тренер убил Анжелику. И конюха тоже.
– Зачем ему это понадобилось?
– Он хочет жениться на Донне из-за ее денег. Анжелика знала что-то такое, из-за чего это стало бы невозможным, вот он ее и убил.
– А что она знала?
– Например, что он уже женат.
– На Анжелике?
– Ну... почему бы и нет?
– А при чем тут убитый конюх?
– Он видел, как убийца выбросил кусок полиэтилена, залитый кровью.
Все рассмеялись. Я налил им кофе, прошел дальше и налил кофе Даффодил, место рядом с которой, ближе к стенке вагона, оставалось свободным.
Она курила, глубоко затягиваясь, и с ней за столиком сидели только супруги "Флокати". Филмера не было.
Я окинул взглядом весь длинный зал вагона-ресторана, но его нигде не было видно. За то время, пока я обслуживал других, он не появлялся, не было его и тогда, когда я начинал с того конца, где кухня. Даффодил сказала мне:
– Не могли бы вы принести мне водки? Со льдом и лимоном.
– Я спрошу, мадам, – ответил я и спросил Эмиля, но он вежливо объяснил ей, что бармен начинает работу только в одиннадцать, а сейчас все заперто.