— Жрецы — такие же люди. Увы. И нам тоже не всё нравится в нашей жизни. Как например, мне. Моя мать была единственным ребенком в семье. Бабушка не могла больше иметь детей и всю жизнь чувствовала себя виноватой, поэтому потакала деду по всём. А зря. Дед решил не отдавать дочь в другие страны, мы единственная жреческая династия Остары в Санкии. Выбор пал на моего отца. И поначалу всё было нормально, родился брат, потом я. И дед решил, что я его собственность. Отец хотел мне нормальной светской жизни, у него были на меня матримониальные планы и всё такое. Не срослось в итоге. Но он боролся за меня. Дед тоже понял, что клирик из меня никакой, но отступать не хотел. Так и тягали как породистую лошадь между выставками. Думаешь это весело? Ни хрена подобного. Потом был Бранъярн, потом мать родила близнецов, которых отдали на воспитание деду, и он унялся. А потом Остара осенила меня своей рукой, я стала мистиком. Дед нарадоваться не мог, а потом всё пошло к чертям. И вот так я и живу все эти годы после Бранъярна, в съёмной квартире со старой подругой. Отец открыл счёт на мое имя, я беру сколько мне надо по мелочи, моя богиня всегда со мной, я несу её волю. А в Калию даже не наведываюсь. Вижусь с братом и отцом. Вот такая вот у меня скучная жизнь. Бездарная и бестолковая. Что в ней особенного?
— Всё равно в вашей жизни было хоть что-то. Был Бранъярн. Вы видели мир. И вы ведь можете говорить с богами! Я не могу представить, как это. И какие плюсы даёт и минусы. Я-то простой смертный.
— Я многое отдала бы за возможность родиться простой смертной.
— Как и я за то, чтоб увидеть мир и поступить в Бранъярн.
— Как жаль, что мы не сможем махнуться жизнями, — кисло протянула Лиша и приложилась к бутылке.
— Кстати, это же первая заграничная поездка нашего заказчика! — заявил Кирио, как из-под земли появляясь у стола. — Бармен! Виски!
Тим никогда особо не пил, только на семейных праздниках, поэтому сразу сообщил о своей непригодности к пьянкам. Что удивительно, его особо и не спаивали, ограничившись одной порцией, а остальную часть бутылки разделили на троих, совсем и не захмелев: может из-за богатого опыта наёмников, а может из-за долгого времени распития и совсем малого объёма бутылки. Так или иначе, они проторчали в вагоне-ресторане до вечера. Посетители изредка появлялись и, отобедав, сразу уходили, так что их компания никому не мешала, правда, бармен с официанткой как-то странно на них временами косились, но никто из наёмников не обращал на них внимания.
Когда за окном уже полностью сгустились сумерки, Сэл принял решение возвращаться в купе и укладываться спать. На пути назад Тим, набравшись смелости, спросил у заметно подобревшей Лиши:
— А вас не напрягает наше мужское общество? Всё-таки вам ехать с нами в купе целую ночь и…
— В купе? Це-е-елую ночь? — внезапно покатываясь со смеху, переспросила Лиша и с небрежной гордостью заявила. — Да я десять лет жила в одной комнате с двумя парнями. Десять лет! В одной комнате! Где личное пространство было лишь за звуконепроницаемой занавесью алькова и за дверью в ванную комнату! Напугал! Купе… Да мне после житья в Бранъярне ничего не страшно.
— Если ты так страдала все эти годы, что ж не пожаловалась? — нахмурился Сэл.
— Кому? Ректору? Или тебе что ли?
К удивлению Тима реплика Лиши развеселила и её саму, и Сэла. На вопросительный взгляд молодого человека Кирио лишь отмахнулся, мол, не заморачивайся.
В самом купе возникла заминка: Лиша изъявила желание спать на верхней полке, но, вопреки логике, отговаривать её никто не стал. Как позже понял Тим, попытка жрицы в длинном платье залезть по крошечной шаткой лесенке на верхнюю полку стала вечерней развлекательной программой. Спустя несколько неудачных попыток, кучи непечатных слов и поднятого настроения, Сэл решил прекратить клоунаду и закинуть Лишу на верхнюю полку без лишних слов. Правда, в последний момент почему-то остановился и попросил это сделать Кирио. Этому уже яро воспротивилась Лиша, согласившаяся принять помощь только от Тима, которому было невероятно интересно из-за чего жрица так не любит их спутника.
Когда все, наконец, разместились по койкам, и свет в купе был потушен, Тим мог позволить себе счастливую улыбку: поезд увозил его всё дальше от опостылевшего города в другую страну, навстречу новым местам и древним храмам, чужим людям.
-7-
— Мда, совсем всё плохо, — невольно вырвалось у Тима, когда он рассмотрел получше первую станцию Киры после границы.
— Ну, нет, тут хоть платформа посадочная есть, — оптимистично заметил Кирио, и Тим снова огляделся по сторонам.