— Надо срочно искать леди Ханну. Обилие чужих эмоций доконает тебя уже к обеду.
Леди Ханну нашли недалеко от кухни, от женщины приятно пахло выпечкой и сахарной пудрой.
В обществе уже троих женщин Тиму как-то сразу поплохело. Он словно разговаривал сразу с тремя людьми, хотя рот его был закрыт, он даже вряд ли смог бы ответить на какой-нибудь вопрос, так сильно рассеивалось внимание.
Выслушав девушек, леди Ханна решительно кивнула, добавив, что и сама думала о чём-то подобном.
— Я не уверена, что без особых исследований смогу вот так сразу сделать то, что надо, но своеобразный фильтр поставить мне по силам хоть сейчас. Надо только вывернуть наизнанку формулы и просчитать погрешности…
Леди Ханна размышляла вслух, бурно жестикулируя и считая что-то на пальцах. А потом, не прекращая бормотать, подошла к шторам и спокойно оторвала от бахромы длинную толстую нитку. Когда разглагольствования сменились заклинаниями Тим не понял, но вернувшись к ним, леди Ханна протянула ему шнурок, жестом попросив поднять руку:
— Это пробник, чуть позже усовершенствую, но носи постоянно, нужен тесный контакт с кожей.
Едва она приложила нитку к запястью, восприятие Тима ощутимо изменилось. Нет, он по-прежнему слышал чужие эмоции, но теперь он четко понимал, что вот этот интерес и ожидание в купе с любопытством и надеждой на благополучный исход, это от леди Ханны, на которую он смотрит, а тот фоновый шум, который пусть и был, но больше походил на то ощущение, как при заложенных ушах, жизни не мешал. Сразу же скользнула мысль, что опытные эмпаты наверняка в огромной толпе людей могли вычленить одну важную мысль, но в его случае, читать одного человека в толпе без головной боли — это уже неимоверная радость. Горячо поблагодарив леди Ханну, Тим вздохнул с облегчением.
Об их завтраке уже договорились, осталось подождать Кирио, за которым пришлось подниматься наверх и будить.
Теперь, когда надобность в уроках телекинеза отпала, все силы были брошены на изучение эмпатии. Библиотека в особняке имелась, доступ к ней леди Ханна организовала. Что приятно всех удивило, так это разнообразие дисциплин, по которым имелись книги, не одна сплошная некромантия. Даже Кирио быстро нашёл что-то по интересующей его теме и увлекся чтением. Все остальные же поселились в отделе ментальной магии. Книг непосредственно по эмпатии не было, но Лана ловко вычленяла что-то смежное и велела относить на столы. Когда горка фолиантов порядочно выросла, все пересели за стол, и началось изучение добытого материала.
По сути, единственная, кто толком разбирался в теме — леди Лана, по её эмоциям, предпочла бы работать в одиночестве, но отослать помощников ей не позволила совесть. Вместо этого, она выписала на листок необходимые термины и велела просматривать оглавления книг, выискивая эти самые слова. Тим, например, просмотрел уже пять, но ни в одной нужных не оказалось. Глаза уже начали болеть, и он решил сделать перерыв.
— А в Бранъярне были эмпаты? Вы с ними как-то общались?
— В нашем выпуске не было, — сразу ответила Лиша, тоже с готовностью отодвинув свою книгу. — Да и во всей академии во время нашей учебы не припомню. Они же редкость. Менталисты были, но они немного по другой магии.
— А я одного эмпата помню, — процедила Лана, — к тете пришла в гости подруга. И сходу сдала меня. Я в то утро теткину любимую статуэтку разбила. Случайно, конечно, но надеялась, что к обеду вернётся бабушка и поможет починить, а эта эмпатка… Влетело мне тогда хорошо так…
— А как её звали, не вспомните? Если она ещё жива, я бы мог напроситься к ней… — сразу оживился Тим.
— Это было в Харгне, у нас там особняк клановый, я же там росла, ты поедешь на край страны ради поисков этой дамы? Её звали… Амалия… или Амелия… или Эмилия… Фамилию не вспомню, если честно.
— А ваша тетя? Нельзя у неё спросить?
От Ланы потянуло злобой, обидой, и Тим запоздало вспомнил, что магичка не общается с семьёй. А потом Лана успокоилась, проскользнула нотка вины:
— Насколько я знаю, тетка умерла почти девять лет назад. Харлин учился на первом курсе, её старший сын. Ей не сказали о падении башни, она была беременна тогда. А когда узнала, случился выкидыш, помощь оказали слишком поздно. И она, и ребенок погибли.
— Это ужасно, — только и смог выдохнуть Тим.
— Вряд ли могло быть иначе, — пожала плечами Лана, — она всегда была… Но уже не будет. И даже хорошо, что ребенок не выжил. Лучше так, чем расти без матери.
— Возможно, в этом вы правы, — тихо согласился Тим, снова берясь за книжку. Он не знал своей матери. Она умерла в день его рождения от родовой лихорадки, да и роды были сложными, как рассказывала бабушка. Не удивительно, что отец никогда не любил сына, отобравшего у него любимую женщину.