Знания о женской психологии у Тима были очень поверхностными, да и опыта в общении с противоположным полом — мало, где-то он вроде бы о чём-то подобном слышал, но… Но они знакомы всего несколько дней, если уступить девушке, не получится ли так, что он воспользовался ситуацией?
— Леди Лана… — пытаясь отстранить девушку исключительно ради её же блага, пробормотал Тим, в надежде, что напор сам собой утихнет, стоит вернуть её к реальности.
— Я давно не леди, — огрызнулась та, перекидывая ногу через колени Тима и прижимаясь к нему всем телом, — собственные эмоции ты тоже скрывать не умеешь, как и закрываться от чужих.
Замок сам собой щелкнул, запирая дверь, поднос с остатками завтрака переместился на комод, а руки Ланы — Тиму на плечи.
— У тебя есть весомая причина мне отказать? — прервав поцелуй, вкрадчиво прошептала Лана.
Тим даже не стал задумываться и отрицательно качнул головой, на что девушка торжествующе улыбнулась и велела:
— Тогда заткнись и получай удовольствие.
Барьерный психокинез оказался довольно сложным в освоении, но без особых проблем постигался на практике, особенно после того, как учительница нашла отличную методику преподавания. Для начала, объяснив основы, Лана отобрала у Тима шнурок-артефакт и заявила, что не отдаст, да и не выпустит из комнаты тоже, пока он не научится хотя бы частично и временно закрываться от чужих эмоций. Главное — понять принцип, а остальное — дело практики, заявила она. Учебным пособием выступила сама Лана, и уже спустя первые полчаса попыток Тим горько пожалел, что вообще на это согласился. Вид завёрнутой в одну лишь простынь учительницы сильно сбивал с толку, в дополнение ко всему, Лана побуждала к активным действиям нечестным методом, а именно периодически начинала фонтанировать эмоциями и желаниями, которые и без эмпатии отлично по ней читались, а воспитание и жизненный опыт Тима не позволяли ему спокойно на это реагировать. Как выяснилось, моральный кодекс у девушки был персональный, и в каких-то вещах она была излишне прогрессивна, наглядная демонстрация чего дико смущала самого Тима. Лана и простынь-то на себя накинула после долгих уговоров и будучи поставленной перед фактом: учеба продолжится только в случае хотя бы частичного соблюдения приличий. Но, признаться, определенные плоды такая методика принесла. Лана значительно повеселела и вдоволь развлеклась, особенно после того, когда Тим уже устал смущаться и начал злиться, но это лишь раззадорило девушку ещё больше. У Тима же вроде бы начало получаться обрубать свою восприимчивость на краткие периоды, но для этого ему самому необходимо было пребывать в сильном волнении, словно только собственный всплеск эмоций мог перекрыть чужие, что было не совсем то, что ожидалось и эффект давало кратковременный. И хотя Лана утверждала, что даже это — существенный прогресс, Тим не обманывался и загрустил, пустившись в самобичевание. Лана честно попыталась разговорами утешить своего горе-ученика, но объяснения не помогли. Тогда девушка логично рассудила, что поможет иной способ утешения, уже подтвердивший сегодня свою эффективность.
Помогло, обед они, правда, пропустили.
Оставаться в комнате весь день было нельзя, поэтому дверь Лана, несмотря на невыполнение Тимом поставленной задачи, всё же отперла. Шнурок Тим возвращал в шутливой потасовке, которая пришлась по душе обоим.
В коридоре же Лана резко посерьёзнела, став похожей на себя прежнюю, но Тима эта перемена в её поведении не удивила, он не питал иллюзий на счёт их… отношений. Удивительно, как всего за какие-то пару недель его моральные нормы так резко изменились. Покидая столицу, он и не думал, что может позволить себе такое распущенное поведение, но не только позволил, но и угрызений совести не испытывал, что удивляло больше всего. Объяснений было два: или он, сам на то не обратив внимания, за последнее время пересмотрел свои этические ценности, или просто плыл по течению чужих, понятно чьих, эмоций. А источник их был спокоен и всем доволен. Ну, если что-то негативное и проскальзывало, так это из-за необходимости вылезать из постели.